Ахматовские зеркала

С детства ряженых я боялась,
   Мне всегда почему-то казалось,
      Что какая-то лишняя тень
Среди них «без лица и названья

»   Затесалась…
                     Откроем собранье
      В новогодний торжественный день!
Ту полночную Гофманиану
   Разглашать я по свету не стану
      И других бы просила…
                                  Постой,
Ты как будто не значишься в списках,
   В калиострах, магах, лизисках[12], —
      Полосатой наряжен верстой,
Размалеван пестро и грубо —
      Ты…
         ровесник Мамврийского дуба[13],
      Вековой собеседник луны.
Не обманут притворные стоны,
   Ты железные пишешь законы,
      Хаммураби, ликурги, солоны[14]
         У тебя поучиться должны.
Существо это странного нрава,
   Он не ждет, чтоб подагра и слава
      Впопыхах усадили его
         В юбилейные пышные кресла,
            А несет по цветущему вереску,
               По пустыням свое торжество.
И ни в чем не повинен: ни в этом,
   Ни в другом и ни в третьем…
                                         Поэтам
   Вообще не пристали грехи.
Проплясать пред Ковчегом Завета[15]
   Или сгинуть!..
            Да что там!
                        Про это
   Лучше их рассказали стихи.
Крик:
   «Героя на авансцену!»
   Не волнуйтесь: дылде на смену
      Непременно выйдет сейчас
         И споет о священной мести…
Что ж вы все убегаете вместе,
   Словно каждый нашел по невесте,
      Оставляя с глазу на глаз
Меня в сумраке с черной рамой,
   Из которой глядит тот самый,
      Ставший наигорчайшей драмой
         И еще не оплаканный час?

Это все наплывает не сразу.

Как одну музыкальную фразу,
Слышу шепот: «Прощай! Пора!
Я оставлю тебя живою,
Но ты будешь моей вдовою,
Ты – Голубка, солнце, сестра!»
На площадке две слитые тени…
После – лестницы плоской ступени,
Вопль: «Не надо!» и в отдаленье
Чистый голос:
«Я к смерти готов».

Факелы гаснут, потолок опускается. Белый (зеркальный) зал[16]снова делается комнатой автора. Слова из мрака:

Смерти нет – это всем известно,
   Повторять это стало пресно,
      А что есть – пусть расскажут мне.
Кто стучится?
            Ведь всех впустили.
   Это гость зазеркальный? Или
      То, что вдруг мелькнуло в окне…
Шутки ль месяца молодого,
   Или вправду там кто-то снова
      Между печкой и шкафом стоит?
Бледен лоб и глаза открыты…
   Значит, хрупки могильные плиты,
      Значит, мягче воска гранит…
Вздор, вздор, вздор! – От такого вздора
   Я седою сделаюсь скоро
      Или стану совсем другой.
Что ты манишь меня рукою?!
   За одну минуту покоя
   Я посмертный отдам покой.

Через площадку

Интермедия

Где-то вокруг этого места («…но беспечна, пряна, бесстыдна маскарадная болтовня…») бродили еще такие строки, но я не пустила их в основной текст…