Аккорды безумия (СИ)

— Приступим? — несколько обречённо поинтересовался я; Фрея согласно кивнула головой.

Крикнул. Слово разрушило постройки, оставив Камень нетронутым, снова изниоткуда появилась эта тварь. Норды снова набросились на неё, рьеклинги предпочли немного отретироваться, попытались забросать тварь своими копьями — но поняв, что их затея бессмысленна, предпочли ретироваться. Фрея не торопилась в гущу сражения: её сородичи бы лишь мешали ей. Я решил немного помочь этим нордам, прочитал заклинание испепеления — сгусток огня поджёг существо, но и я сам пошатнулся, искал обо что опереться, пока не нащупал плечи скаалки.

— Не делай так больше, — попросила женщина.

Я смотрел, как обожженному чудовищу перерубили ноги, заставив его рухнуть на землю, затем наблюдал за его предсмертными муками. Воины Тирска предпочли не добивать его, справедливо посчитав, что оно уже обречено.

— Зато помогло твоим сородичам, — парировал я.

— Не всем.

На нескольких погибших нордов мне, конечно, было плевать — тем более, они получили свою славную смерть. Главное, жив я, жива Фрея, и мы можем продолжать путь.

— Главное, живы мы с тобой. Идём.

Спорить со мной и помогать своим сородичам, принявшим другой путь, скаалка не решилась, и покорно повела меня вглубь острова, к Камню Воды. Молчание начинало угнетать, но я не знал, о чём можно заговорить с дикаркой. Расспросить в очередной раз о Мираке? Я и так узнал о нём все, что можно было, остальное мне должны рассказать Чёрные Книги. Узнать, кто такой Всесоздатель, и почему скаалы отвергли остальных богов? Да, пожалуй, можно — чтобы ради забавы поискать сходства с богами Имперского Культа.

— Фрея, а кто он такой, Всесоздатель?

Женщина тихо усмехнулась, словно я неудачно пошутил.

— Всесоздатель — это тот, кто создал всё. Его милостью мы живём и возрождаемся в телах наших потомков после смерти.

Кто он, интересно? Лорхан? Но если я предположил, что Лорхан — это Жадина, то, возможно, Всесоздатель — это Ауриэль?

— Это его имперцы называют Акатошем? — решил поинтересоваться напрямую, вдруг кто-то до меня уже проводил такое исследование?

— Нет, — дочь шамана усмехнулась. — Я же сказала тебе — Всесоздатель создал всё. И этот мир, и нас всех. Он же нас всех и примет после нашей смерти, и вернёт сюда, разве что в другом обличье.

Неужели скаалы почитают Ануиэля — или даже самого Ану? Если мои предположения верны, то они — самый странный человеческий народ. Не любят Лорхана, предпочитая ему более древнюю и светлую сущность, взывают к помощи духов предков в случае беды, но при этом чтят и духов природы.

— Расскажи мне ещё про Жадину, — попросил я.

— Что ты хочешь узнать о нём? Его настоящего имени я тебе не назову, чтобы не навлекать на нас беду. Я лишь скажу, что Жадина — лишь одна из форм чего-то более могущественного, кого мы называем Врагом.

Мои предположения снова подтверждались. Враг, по всей видимости, это — Ситис, либо же сам Падомай. Тогда Жадина определённо должен быть как-то связан с Лорханом. Пожалуй, да, скаалы — самый удивительный человеческий народ. Не такие они уж и язычники, как мне показалось на первый взгляд, а речь Фреи или её отца совсем не похожа на речь неотёсанных дикарей.

— А во что верит твой народ? Вы, как тёмные эльфы, поклоняетесь троим тёмным богам, или как имперцы — восьмерым светлым?

— Ни то, ни другое, — спокойно ответил я. — У нас свои боги, хотя некоторые из них схожи с имперскими. Жадину, о котором ты говорила, мы называем Лорханом, и не любим его.

В глазах скаалки мелькнуло удивление, и я решился объяснить ей, рассказать о нашей мечте избавиться от позора Материальной Тюрьмы.

— Когда-то мы, меры, были… наверное, слово «духи» будет тебе понятно, пусть оно и не совсем правильно в нашем случае. Мы были такими вот могущественными духами, но однажды Лорхан обманул богов, заставил их создать наш смертный мир и всех нас. Люди верят, что без этого обмана не было бы их, мы же считаем, что нас выдернули из духовного мира и поместили в тюрьму нашей плоти. Прости, наверное, мой рассказ покажется тебе странным, но если я буду рассказывать всё, как написано в наших книгах, ты точно ничего не поймёшь.

Фрея сохраняла на лице удивлённую улыбку, словно я рассказывал ей что-то смешное.

— Скажи мне, сколько поколений у вас прошло с тех пор?

— Сотни и сотни, — ответил я.

— Тогда почему вы до сих пор плодите себе подобных, хотя могли бы покорно искать свою смерть с самого начала?

Что ответить этой женщине, я не знал. Я никогда не задумывался над такими вещами, но тем не менее — мы ищем себе пару, чтобы произвести на свет достойного ребёнка. Мы так же не отказываем себе и в плотских удовольствиях, любим окружать себя красотой — как природной, так и рукотворной.

— Никогда не задумывался, — спокойным, лишённым высокомерия или презрения голосом ответил я.