Аккорды мракобесия. Том I

— Я полностью согласен с вами, Владимир Ильич, — произнес Юровский, хлопая в ладоши и снова пускаясь в пляс. Ему последовали Кацнельсон, Бронштейн, потом ввалился Дзержинский, Бонч- Бруевич. Ульянов-Ленин был в середине, в кругу своих соратников и единомышленников. Все плясали вокруг дорого Ильича, но потом и он начал плясать.

Вскоре они подхватил его на руки, благо он был невысокого роста, щуплый, с большой лысой головой и сощуренными глазами.

— Да зд…аствует ми…овая…еволюция! — кричал он.

— Да здравствует мировая революция! — повторяли соратники.

— Где Джугашвили? — спросил Ленин.

— Мой здэс! — ответил Джугашвили, открывая дверь.

— Ты нам станцуешь лезгинку, — сказал Ленин.

— Моя будэт танцевать на фронт, на гражданский война. Когда гражданский война начнотса? Кто будэт командовать войсками на гражданский война?

— Троцкий, кто же еще?

— Троцкий враг револуций, — сказал Джугашвили.

— Товарищ Юровский! Джугашвили есть царский сатрап. Прикончи его, получишь звание: лучший стрелок, — произнес Троцкий, тараща глаза.

— Това…ищи, не будем ссо…иться, я п…иказываю, — истерически завопил Ленин. — Если вам до…ога…еволюция, не смейте конфликтовать. Я не люблю этого. Давайте лучше спляшем по очереди…интернациональные танцы. Кто древнееврейский танец спляшет Бронштейн, Кацнельсон или Янкель Юровский? А ты, товарищ Коба-Джугашвили, спляши нам грузинский танец, да так, чтоб пол ходуном ходил. Кто самый смелый вперед!

— Асса! — заревел Джугашвили, будущий второй гений страха. Он плясал так, выпучив глаза, что даже Троцкий позеленел. Троцкий еще не знал, что он будет изгнан Кобой и через много лет по его же приказу, зверски убит топором в затылок. Даже Ленин не мог знать, что его верный ученик переплюнет его по количеству убиенных и станет называть его в тесном кругу негодяем.

— Стоять! — скомандовал Ильич. — Всем сесть! Слушайте меня. Гражданская война уже началась, поскольку империалистическая окончилась. Мы подписали Брестский мир. А гражданскую войну мы не окончим до последнего вшивого интеллигента, до последнего солдата-белогвардейца, до последнего кулака в деревне, до последнего промышленника в городе, пока всех не перережем, не изгоним из страны. Война не на жизнь, а на смерть. И не только внутри страны. Надо двигаться дальше. Мы должны освободить Польшу, двинуться на Германию, Францию, а потом освободить Восток. Кого из вас пошлем в Польшу? Троцкий, поедешь?

— Владимир Ильич, я рекомендую Тухачевского. Пусть докажет свою преданность марксизму-ленинизму и мировой революции, — сказал Троцкий убедительно.

— Товарищ Сталин, ваше мнение…, кстати, вам товарищ Сталин ехать в Царицын. Захватите его — пусть он, потом, носит ваше имя — Сталинград.

— Тогда Петербург будет носит имя Лэнинград на вечный покой, ваша мудрость.

— Не хорони меня, товарищ Джугашвили заранее.

— Пачэму хоронит? При ваша жизнь пуст будэт Лэнинград, согласны, товарищи?

— Согласны! Согласны! — завопили все соратники-головорезы.

— Тогда моя будэт танцевать.

— Уже рассветает, товарищи, — сказал Юровский. — Нам часик на отдых, а потом надо браться за великие дела. Я хочу подарить мешок с бриллиантами, мы с Никулиным их привезли сюда.

— А где вы их взяли? — спросил Ленин.

— Мы собрали с тел царских дочерей.

— Молодцы, вы грабили награбленное. Это должно стать законом социалистической морали, — изрек Ленин очередную крылатую фразу.

Тут открылась дверь. Вошла Надежда Константиновна. Ее вид испугал всех. Воцарилась тишина. Только Ленин имел право ее нарушить.

— Где Инесса? — спросил он.

— В гостиной лежит и плачет.

— О, тогда пляски окончены. Това…ищи, прошу п…ощения. Меня ждут. Това…ищ Инесса наш д…уг и наша обязанность позаботиться о ее здо…овье и самочувствии.

65

«Евреи являются величайшими виртуозами лжи».

Артур Шопенгауэр

Телеграмма от московского губернатора, польского еврея Смидовича Петра Гермогеновича, пришла со значительным опозданием и разозлила Ильича. Он ругался матом, грозил снять его с должности, швырял телеграмму и снова поднимал ее, и снова читал, а когда вошел второй вождь с двумя пистолетами на боку и тремя ножами за пазухой Лейба Бронштейн, ткнул ему телеграмму в нос и сказал:

− Полюбуйся!

Лейба уже почти равный Ленину, как второй вождь, хотел посоветовать другу, успокоиться, но тот слишком был возбужден, что исключало возможность нормального диалога и вместо совета, только протер очки, пробежал подслеповатыми глазами несколько строчек и расхохотался.

− Я тоже ждал этого сообщения. А кто прислал? Смидович? Гм, паршивый еврей! хотя, постой…, а почему? почему эту телеграмму не прислал Кацнельсон, ведь это его обязанность. Это он отвечает за ликвидацию клана Романовых. Всыпь ему по последнее число! Вот и все. Стоит ли нервничать по пустякам? Не забывай, дорогой, что ты себе не принадлежишь, ты принадлежишь народу, всему человечеству, ты — гений и я рядом с тобой…претендую на эту гениальность. Мы оба еврея − гениальны, как Мордыхай Леви, то бишь, Карл Маркс и Энгельс.