Аккорды мракобесия. Том I

Случались и сбои. Если парень уже побывал в сексуальной переделке два-три раза, он равнодушно взирал на любую пролетарскую сучку, готовую к совокуплению и называл ее уродиной.

Сексуальная революция, замешанная на бл…стве, вела общество пролетариата к деградации. Вместо семьи — ячейки общества, это общество получило какой-то суррогат. Это, прежде всего, безотцовщина, детские приюты, всевозможные колонии, в которых растут будущие бойцы мировой революции.

Ленин обсуждал эту тему, прежде всего с самим собой, а потом уже и со своим другом Лейбой Бронштейном.

Бронштейн неохотно кивал головой в знак согласия, поскольку он придерживался идеи полного истребления русских и заселения опустевших земель евреями.

− Это будут пролетарии по рождению, − доказывал Ленин. − Никаких тебе семейных традиций, буржуазных устоев. А отцом всех детей и будущих воинов, кто не знает и не может знать своих отцов, буду я, Ленин. Вот это, батенька, то, что нужно пролетариату.

Несколько позже, когда гопники и весь пролетариат с радостью разделся и стал ходить по улицам, в чем мать родила, чем шокировал представителей иностранных государств, да и многих соратников Ильича, считавших, что это уж слишком; Ленин что-то брякнул о стакане с водой. Дескать, пить из одного стакана пятерым, когда стакан предназначен для одного раба, негоже. Но маховик уже был запущен. Никто на стакан не обращал внимания. Это гораздо позже об этом стакане были написаны целые книги, а продажные писаки, уже обнюхав и обсосав все портянки Ленина, не знали о чем бы еще написать, что высветить для темного народа, взялись за стакан, свидетельствующий о высокой нравственности отца народов.

Все началось с отцов марксизма. Фридрих Энгельс довольно осторожно, но положительно объяснял появление свободной любви, которую уже соблюдал его подельник Мордыхай Леви (Маркс). «В каждом крупном революционном движении вопрос о «свободной любви» выступает на первый план. Для одних это революционный прогресс, освобождение от старых традиционных уз, переставших быть необходимыми, для других — охотно принимаемое учение, удобно прикрывающее всякого рода свободные и легкие отношения между мужчиной и женщиной». Дикой песне Мордыхая о разврате общества в целом с великим рвением вторил Владимир Ленин: «В эпоху, когда разрываются старые отношения господства, когда начинает гибнуть целый общественный мир, в эту эпоху чувствования отдельного человека быстро видоизменяются. (?) Подхлестывающая жажда разнообразия и наслаждения легко приобретает безудержную силу…. В области брака и половых отношений близится революция, созвучная пролетарской революции».

Ленин и сам, следуя примеру Мордыхая Леви, жил в коллективном браке с законной женой Надеждой и гражданской супругой Инессой, посещал дома терпимости, где и подцепил пикантную болезнь — сифилис. Его подельники молчали, они, правда, не имели по две жены, а довольствовались многочисленными любовницами. Как тут простому народу и пролетариату отказаться от этого щекотливого запрета? коль так хочется, а нельзя до бракосочетания.

Свободную любовь горячо поддержала коммунистическая пресса, контролируемая вождем.

Сохранилось много документов об «извращениях в личной жизни коммунистов». Даже командиров Красной армии обвиняли в «половой распущенности, отбивании жен друг у друга, многоженстве».

Горячим сторонником распутства оказалась Александра Коллонтай. «Дорогу крылатому Эросу»: «В годы обостренной Гражданской войны и борьбы с разрухой… для любовных «радостей и пыток» не было ни времени, ни избытка душевных сил… Мужчина и женщина легко, много легче прежнего, проще прежнего сходились и расходились… Явно увеличивалось свободное, без обоюдных обязательств общение полов, в котором двигателем являлся оголенный, не прикрашенный любовными переживаниями инстинкт воспроизводства….»

Общество бурлило: одни по-старому венчались в уцелевших разрушенных церквах, где попы боялись напяливать на себя рясу, другие устраивали красные свадьбы с обязательным присутствием чекиста и пением интернационала, третьи пытались получить женщину по талону.

Заграничные газеты тех лет писали о Декретах по национализации женщин в советской России. Так, в городе Омске комсомольцы учредили «Центральную комиссию по бабьему распределению» или ЦК «Бабраспред». Она, эта комиссия, должна была ведать выдачей ордеров на девушек. Ордера, примерно, они выглядели так:

«Распоряжение:

Предлагается Дуньке Шаломыгиной ни с кем другим, кроме Васьки Дурошлепова, не гулять. Ему, Дурошлепову, предоставляется право провожать Шаломыгину под ручку домой с собраний, ну и, вообще, всякое прочее, иное».

«Наряд. Мадемуазель Крынкиной Матрене. Предписывается в 4 часа дня 18 января 1924 года отправиться с товарищем Безголовым в баню для совместного мытья».

«У нас нет любви, а только сексуальные отношения».

Согласно многочисленным опросам тех лет, молодые люди очень терпимо относились к внебрачным связям.