Аккорды мракобесия. Том I

В шестнадцать часов состоялось экстренное заседание Петроградского совета, на котором собирался выступить Троцкий.

Перед входом топталась банда гопников и всякий остальной люд пролетарского сословия, в основном грабители, убийцы, выпущенные из тюрем, бывшие слугами вчерашних господ. Едва мелькнула бородка, как раздался гром аплодисментов, крики ура, началось пение партийного гимна, а потом на две связанные вверху лестницы поднялся первый оратор с размалеванным лицом

— Ангел ты наш, бог ты наш, чудо ты наше. Пока будет всходить солнце, твое солнце, и заходить обратно, ты будешь нашим светилом и поведешь нас к коммунизьму — ура! ура-а-а-а!

Гопники приблизились к Ленину стали взбираться по лестнице, целовать его ноги, ботфорты и тянулись к запачканным кровью рукам палача, чтобы слизать эту кровь.

— Пока будет жить человечество, и ты будешь жить, дорогой Ильич. Хотишь клубнички, вот я вся, сейчас перед тобой разденусь. Я непочатая, мой бородатый хозяин не успел меня обрюхатить, все откладывал на потом. Он был с бородкой, и ты с бородкой. Я берегла свою непорочность для тебя, Ильич-Колесо. Дай пощупать.

— В другой раз, касатка. Опаздываю на съезд, — сказал вождь, обнажая клыки.

— Видите, мудрый Ильич, ваша установка «Долой стыд» работает на полную мощность.

— Я рад, рад. Пролетариат просыпается. Надо его натравить на буржуев. Нева уже запружена, но очищается.

* * *

Второй съезд советов начался с небольшим опозданием и в этом был виноват пролетариат, встречавший Ленина.

— От имени Военно-революционного комитета, объявляю, что значит фсё! Ильич — фсё!

Временное правительство, шалом низложено, — доложил Троцкий и заплакал кровавыми слезами. — Отдельные министры подвергнуты аресту, шалом, женский батальон деморализован, шалом, расстрелян и повешен, шалом. После клубнички с матросами — революционерами их те же революционеры матросы повесили головами вниз.

В нашем зале присутствует вождь мировой революции и всего подземного царства, всех гопников и бывших убийц за справедливость Ленин, шалом, который в силу целого ряда условий не мог до сего времени появиться, шалом, в мужском костюме. В целях конспирации, конфискации, Ленин может все отменить. Можете взять его за сучок, где тут Колонтай, а у входа на четвереньках удовлетворяет матросов, ну и пусть. Проститутки нам тоже нужны

А Ильича мы выслушаем, как женщину, а потом его оденем в золотые одежды на вечные времена.

Да здравствует, возвратившийся к нам Ленин, — заревела толпа.

Аплодисментам не было конца. Все, кто еще был никем, ничем, воры, грабители и прочий нищий люд, пролетариат, желали увидеть того, кто сделал их всем, дал возможность грабить и убивать богатых.

Вождь осмелел и вылупился в женском одеянии, замотанный платком, только глаза светились.

— Снимите это дерьмо с себя, мы хотим видеть настоящего вождя! — ревела толпа, то поднимаясь, то садясь на место.

Обнажилась лысая голова, а потом Троцкий подошел, сдернул с вождя дерюгу, оставив его в майке и трусах.

— Станьте на трибуну, толпа не увидит ваше достоинство, а так останьтесь в майке, как матрос, это ведь матросская тельняшка, — шепнул Троцкий вождю на ухо.

Тут подскочила Инесса Арманд с накрашенными губами. Она принесла вождю отглаженный костюм, рубашку и галстук. Вождь тут же преобразился. Он походил на промотавшегося профессора, исполнявшего роль слуги у богатого барина: его выручала бородка.

Зал притих и готов был взорваться возгласами неодобрения, но Ленин поднял руку кверху и повторил излюбленный лозунг:

— Да здг…вствует социалистическая…еволюция. У….а, това…ищи!

Несколько матросов поднялись на сцену, схватили вождя и начали подбрасывать до потолка.

— Я уже наверху, я уже наверху…блаженства, да зд…авствует социалистическая…еволюция, — выкрикивал Ленин, но его никто не слышал.

Эсеры и меньшевики покинули зал. Эта демонстрация означала одно: мы уступаем вам власть добровольно, вешайте, расстреливайте нас, пейте нашу кровь, потомки воздадут вам должное, а мы…мы демократы, интеллигенты, которых ты, Володя, называешь говном, добровольно уходим со сцены.

30