Аконит

Ее руки дрожали, когда стягивали одежду и едва не разорвали рубашку на Гиле. Коре почему-то было ужасно больно, но еще и невероятно приятно, она зависла на грани, где-то между слезами и радостью. Каждая ласка сквозила отчаянием.

Гил был здесь, с Корой, но очень скоро момент этот может стать только воспоминанием. И она целовала с исступлением обветренные губы Гила, его немного колючий подбородок, его шею, ключицы. Она целовала его плечи, шрам над локтем, его живот. С упоением и наслаждением Кора чувствовала, как бешено забилось сердце Гила, как он задрожал и начал рвано дышать, как стоны вырывались из его рта, когда ее язык скользил по его коже, оставляя влажный след.

Их обнаженные тела наконец нашли друг друга, теснее прижались, сливаясь, и удовольствие утянуло разум в бездну блаженства. Туда, где нет ни смертей, ни ужаса.

Кора заснула в объятиях, но даже во сне ее преследовал страх потерять Гила. Пальцы впились в его руки, чтобы не отпускать…

* * *

Гил поднял взгляд в зеркало и уставился в свое лицо с кривоватым носом, с заметной горбинкой, с припухшими от поцелуев губами и с горящими светом глазами. Иногда Гил не мог понять, кто он, кем является, зачем живет и что вообще делает. Когда-то он нашел смысл – казнить виновных, но теперь, когда все подходило к финалу, настигли сомнения. Нет, Гил все еще верил в свой долг, но ощущение было такое, будто изнутри его разрывало на лоскуты, раздирало плоть, дробило кости, размалывало мозги, мешая думать. И Голоса все галдели о чем-то.

Но когда рядом была Корри, все делалось проще и сложнее одновременно. Стоит ее покинуть – как пытка становилась на порядок сильнее, а если остаться, как все смыслы вдруг были понятны.

Когда его богиня была рядом, Гил знал, что он здесь, чтобы быть. Просто быть. Любить, быть любимым, разговаривать на кухне, читать статьи, смеяться и злиться. Корри, будто якорь, держала корабль его разума на месте, не давала разлететься по ветру мелкой пыльцой.

Но она не могла бы быть постоянно рядом, а он не умел быть без нее. И у Гила не было уверенности, что он когда-нибудь научился бы жить без нее, а значит, если он останется, ему придется запереть богиню в клетку, построенную из его эгоизма и неумения существовать.

Значит, выбор очевиден.

Да, ей будет больно сначала, но потом она научится справляться с этим, потому что и раньше справлялась. Корри сможет стать журналисткой, сможет прожить свою жизнь так, как хочет. У Гила были накопления, и он может оставить их ей, чтобы она не боялась жить в нищете. А еще есть Рие и Донни. Гил возьмет с них обещание помогать его богине. Он попросит отца присматривать за ней…

– Гил, – сонная Корри в одной тонкой сорочке заглянула в ванную комнату.

Он посмотрел на нее через зеркало и, как всегда, на парс замер. Каждый раз он удивлялся, что она настоящая. Приходилось подавлять в себе желание опуститься перед Корри на колени и целовать ее ноги, руки, слушать ее дыхание…

Он спрятал свой трепет за усмешкой:

– Миленько выглядишь.

Корри фыркнула, но улыбнулась, приоткрыв рот и показав ряд зубов. Ее ореховые радужки словно светились изнутри теплом. Она забавно наморщила носик и чуть повернула голову, отчего вьющиеся волосы упали с плеча на грудь, и рубиновые всполохи света отразились на локонах.

Сердце пропустило удар, по телу прокатилась сладкая истома, и его снова охватила жажда коснуться бархатистой девичьей кожи. Но он подавил порыв, привыкнув не показывать истинных чувств. Потому что если покажет, насколько сильно нуждается в Корри, она точно не отпустит. Его сострадающая богиня…

– Ты давно тут. Все хорошо? – Она уперлась в стену оголенным плечом, запорошенным веснушками, как бледная пена на кофе, засыпанная корицей.

– Не беспокойся, – Гил вынужден был прятать глаза, потому что боялся, что она все поймет. Поймет, как ему страшно уходить, как страшно не возвратиться. Как он хочет свернуться клубком рядом с ней, позволяя ее волосам закрыть весь мир, чтобы только прижиматься к ней, вдыхать ее аромат и вечно пить ее любовь. Сладкую и теплую.

Тонкие брови нахмурились то ли недовольно, то ли задумчиво. Однако Корри не проронила ни слова, не спорила, не пыталась выведать тайну. Она просто сорвалась вдруг с места и обхватила Гила со спины так крепко, как только могли ее мягкие руки. И он почти задохнулся от накатившей нежности, от мурашек, которые прошлись вдоль позвоночника. Гил положил свою прохладную, еще немного мокрую от воды руку на ее пальцы. Они казались ему умилительно маленькими и тонкими, а еще ужасно красивыми.

Нужно было что-то сказать, о чем-то подумать, но все вылетело из головы. Гил прикрыл глаза, чувствуя, как пьяняще упругое тело жмется к его. Если он о чем-то и мог бы рассуждать, то точно не в случае, когда сокровище так тесно его обнимает.

– Тебе не пора спать? – Гил досадливо поджал губы, поняв, как хрипло сказал это. Голос его выдал, а так хотелось делать вид, что все в порядке…

– А тебе? – угрюмо спросила Корри, чуть отстраняясь.

Гил с трудом сдержал разочарованный вздох. Он бы хотел, чтобы объятия длились дольше…