Аксиома подлости

Мартынова обнаружила его любовница Жанна, владевшая ключами от квартиры в Северном Чертаново. Тунгусов узнал о его самоубийстве не сразу. Олег Денисович повесился в своей спальне и оставил предсмертную записку, в которой раскаивался и просил прощения у дочери. Теперь всё повернётся так: отец нанял приятеля своей дочери Артура, чтобы тот похитил её. Правда, у защиты в этом деле будет немало сильных аргументов. Но Тунгусов после приватной беседы с Мэй и её друзьями был уверен – у обвинения хватит доказательств для суда и для справедливого приговора.

* * *

Наташа знала, что подруга её дождётся. По телефону Мэй уже многое рассказала. Многое, но не всё. Предстояло решить главное, но Наташа понимала, что это не в её компетенции.

Она добралась до Бибирево на метро и пешком – до квартиры Мэй. Подруга поцеловала её и пригласила пройти. На полу единственной комнаты, той самой, из которой Мэй похитили Асины, лежал пресловутый кейс мистера Хойта. Он был закрыт.

– Я до сих пор не могу прийти в себя, – вздохнула Наташа, присаживаясь на кровать, – но я хочу знать всё. И я хочу знать, что ты решила.

– Мы всё решили, – Мэй села прямо на пол, рядом с кейсом, – мы дадим показания против Артура.

– Да, но я о другом. Ты понимаешь, о чём я? К тому же, ты мне многое недорассказала…

– Я помню. Я сама ещё не… не понимаю всего… Слишком много я пережила. Мне очень больно, понимаешь?

Наташа тяжело вздохнула. Наконец, Мэй продолжила рассказ. Говорила она на русском языке, но очень тихо и медленно.

– Анзор привёз меня к себе домой. У него большой дом под Москвой, целый коттедж. Он не сказал, что мне надо делать. Он поговорил с каким-то человеком и попросил его дать мне одежду, накормить и уложить спать. Но я уже не заблуждалась насчёт внезапной доброты Анзора. Когда вечером я проснулась, он пришёл ко мне и объяснил, что теперь я буду работать прислугой у него в доме. Он объяснил, что я буду жить здесь, и меня будут кормить. И ещё обещал сделать мне новый паспорт, и что теперь меня будут звать Элла. Он сказал, что дом хорошо охраняется, и чтобы я не делала глупостей. И чтобы поклонилась ему в ноги за заботу обо мне, потому что он – президент русско-армянского благотворительного фонда.

– Но ты не поверила ему? – спросила Наташа.

– Да. Я поняла, что попала в тюрьму, и теперь моё будущее зависит от этого человека. Но я не хотела, чтобы мной распоряжались, как… как игрушкой. Там, в доме были другие женщины, одна помогала повару, другая горничная. Они были… нерусские. Но по-русски понимали. Я хотела поговорить с ними, узнать, что тут происходит. Но я ничего не узнала. Никто не ответил на мои вопросы, и я всю ночь думала, как мне быть. Так прошёл один день. Я убирала комнаты, мыла посуду, а в свободное время лежала на кровати в маленькой комнате, куда меня поселили. Там было много охранников, и они даже не разрешали мне выйти на улицу и погулять. Вечером пришёл Анзор, собрал свою прислугу и сообщил, что завтра к нему в гости приедет много друзей, и что мы должны хорошо потрудиться. И тогда я поняла, что у меня есть шанс выбраться отсюда. Я с большим трудом нашла в доме карандаш и бумагу, и ночью написала записку. Я написала на русском и на английском, что меня зовут Маша Мартынова, что я попала в беду и прошу о помощи. Я надеялась, что мне удастся передать её кому-нибудь из гостей.

– И тебе удалось?

– Да. Но всё утро мы помогали повару готовить какие-то странные и непонятные кушанья. Мне объяснили, что приедут армяне, и на столе должны быть блюда национальной кухни. Я даже запомнила несколько названий – хаш, кюфта, ишхан… А потом стали приезжать гости. Они все были как на одно лицо, все такие деловые, в костюмах и очень эмоциональные. Они говорили на своём языке, все горничные тоже, и я одна ничего не понимала. А потом приехал русский… Он был один, этот русский, хотя когда началось застолье, оказалось, что это еврей. Хозяин был тамадой, он провозгласил тост «за единственного в мире неправильного еврея». Я ничего не поняла, но стала присматриваться к нему. Я подумала, что друзья хозяина не станут мне помогать, а, найдя записку, обо всём ему доложат. Я поняла, что хозяина и еврея связывают какие-то старые отношения, вроде того, что отец Анзора знал его и где-то вместе с ним сидел. Этот человек был уже пожилой, у него была такая густая белая борода…

– Так это и был Максим Петрович? – удивилась Наташа.