Акт 2 - Заключительная проверка (СИ)

Парень говорил, я же быстро терял интерес к его речам. Искал он спасения или же облегчения, мне уже было все равно. Я стал думать о своем. Может быть этот человек и жалел о содеянном, он действительно не хотел, чтобы все в его жизни закончилось именно так. Но все же он лишь оправдывался, да еще как — «не я виновен», «это все они», «как же я мог сам?» … Пустые слова. На какой-то миг мне захотелось даже помочь ему, как я помог тому мальчишке на Базаре. Но затем подумал еще раз. А будет ли от этого толк? Пока у этого парня не появится твердое желание бросить дурное общество, все попытки вытащить его оттуда силком будут безуспешны. Мне сейчас нет резону проявлять такую бессмысленную благотворительность. Пора бы уже позаботиться о собственных делах. Но из вежливости я подождал, пока парень выговориться.

Он остановился перевести дух, а я бросил ему на прощание:

— Да помогут вам высшие силы.

— Воистину, — произнес он.

Я обернулся, удивившись. Парень решительно зашагал к одному из столов, по пути развязывая свой жалкий кошель. Все, как я и говорил.

* * *

Третий этаж я прошел максимально быстро, стараясь не смотреть по сторонам и ни с кем не сталкиваться. Я решительно захотел покончить со всем этим. Пора было завершить эту игру в кошки-мышки.

Меня вновь переполнило волнение, когда я оказался у той самой последней двери. Странная оторопь привычно взяла меня у этого препятствия, как будто испокон веков перед всякой дверью в кабинет важного человека сторожит покой оного какой-то невидимый страж. Быть может дверь — не просто кусок дерева или железа, а имеет некий сакральный смысл? Как иначе объяснить подобное? Может именно этот страж навевает страх? Может именно он внушает волнение? Кто знает…

* * *

Кто бы мог подумать, что я, все-таки, окажусь здесь с повинной головой? Магия и заклинания не дают гарантию безопасности, к сожалению, я это понял как-то поздновато. Может я и мог вытащить себя самого, но как только это касалось чужих жизней, я не придумал ничего умнее самопожертвования, хотя даже стоя у этой двери находил варианты, как можно было поступить иначе.

«Может быть Шайкстер был прав? Может и Янко был прав? Если бы я действовал наверняка, если бы устранил опасность сразу, то всего этого бы не случилось? Я мог победить, я достаточно силен, чтобы уничтожить группу нападавших, сценарий мог быть изменен, игра могла развиваться совсем иначе! В конце концов, ведь жизни многих людей пострадали от рук этих негодяев, так зачем их жалеть?»

Я поднес руку к двери.

«Может быть эти испытания мне послала сама судьба? Может я должен был… убить их. В конце концов, не я же первый начал эту войну. Скольких они убили сами, скольким еще навредят в будущем. А если я… прямо сейчас… Это осиное гнездо… я тот, кто может разрушить этот оплот прямо сейчас… всего лишь немного огня… пара заклинаний… Нет! Не могу…»

Я представил себе крики, кровь, гарь, их агонию перед смертью… и ужаснулся. Может это мир и нуждается в очищении, но кто я такой, чтобы судить и распоряжаться чужими жизнями? Может стереть с лица земли подобных мерзавцев и было правильно, может быть кто-то скажет, что это и было мое предназначение, но… Как же все было сложно!

Моя сила могла быть знаком того, что я должен сражаться с несправедливостью и злодеями, а что если это лишь искушение? Очень легко сделать ошибку и убить не того человека, совершить самому злодеяние. Я представляю, как это бывает: сначала ты действуешь аккуратно, вершишь самосуд строго по полученным точным данным, устраняешь лишь по списку… потом ты обретаешь уверенность и начинаешь охоту… со временем вкус смерти, который смешался со справедливостью, начинает тянуть к себе, словно магнит. Ты все увереннее, ты силен, ты безнаказан, ты… герой!

Но сколько могло пострадать простых людей, пока ты вершил суд? Поджег, случайный промах, простая ошибка… и все, твои руки замараны и в крови невиновных. Может кто-то и может идти на такой риск, но я — нет. Я не хочу вмешиваться во все это. Если понадобиться, то я защищу друзей, защищу тех, кто увидит во мне заступника, но ради своей жизни или своего гнева я не хочу никого убивать. Даже если сам я умру от руки того, кого пощадил, моя душа останется чиста, совесть не станет мучить меня… так легче.

* * *

Я постучался, однако ноги все еще тряслись и руки дрожали. Отчего-то возникло желание пуститься в бегство, бросить все это! Сам не знаю, что на меня нашло. Я бы, наверное, так и поступил, если бы не раздавшийся за дверью гостеприимный голос:

— Войдите.

Голос был мягким и дружелюбным, говорил не молодой человек, но и не старик, просто пожилой. Волнение пропало, тело обмякло, я снова почувствовал себя загнанным в угол, но так было даже лучше — я перестал трястись как осиновый лист.

— Приветствую, — сказал я, входя в просторный богатый кабинет, хорошо освещенный яркими лампами в позолоченных люстрах.