Акт исчезновения

В последний раз окидываю взглядом квартиру – вещи, книги, одежду, гниющие фрукты.

И тут возле ноутбука вижу его, выглядывающего из-под лежащего сверху сценария. Смартфон.

Смартфон Эмили.

20 Доказательства

Суббота, 13 февраля

По дороге домой специально выбираю запутанный маршрут, несколько раз поворачивая назад, сбавляя скорость и меняя направление, заметив, что какая-нибудь машина едет за мной слишком близко или больше квартала. Я почти жду, что кто-нибудь ворвется в салон и схватит телефон и ноутбук Эмили с соседнего сиденья, хотя дверцы заперты. Стараюсь не думать о том, что, где бы ни была сейчас Эмили, у нее ни телефона, ни бумажника, ни машины. Пытаюсь избавиться от мыслей об актрисе, которая спрыгнула со знака «ГОЛЛИВУД», о ее аккуратно сложенных вещах. О ее переломанном безжизненном теле, лежавшем незамеченным под голливудскими холмами.

В глубине души я понимаю, что мой тщательно продуманный маршрут все равно бесполезен: наниматель Джоанны знает, где меня найти, если позавчера послал ее ко мне домой.

Я отправила свой адрес на телефон Эмили. Кляну себя, что не спросила Джоанну, пользовалась ли она телефоном Эмили для связи со мной, или на мои сообщения отвечал кто-то другой.

Но хотя они и знают мой адрес, я все равно буду в большей безопасности не в машине, а в своей квартире с видеонаблюдением, Мигелем и Люси, которые всегда на страже. Кто-нибудь может запросто вытащить меня из машины прямо сейчас, на этих тускло освещенных дорогах. И от меня не останется никаких следов, кроме брошенного автомобиля. Теперь я не строю иллюзий, что моя машина не исчезнет, как машина Эмили. Никаких сомнений, что при желании Лос-Анджелес может проглотить меня целиком за одну ночь.

Когда я добираюсь до ярко освещенного подъезда Эллис-билдинг, напряжение немного спадает. Навстречу выходит Мигель, здоровается, болтает о пустяках, помогает донести до ресепшена пакеты с подарками, о которых я уже и забыла. Это подбадривает, но я все равно крепко прижимаю к себе один пакет – с вещами Эмили. Я ощущаю их вес, и это внушает мне уверенность. Матерчатые лямки режут плечо.

* * *

Поднявшись к себе, включаю во всех комнатах свет и задергиваю шторы, загораживая белоснежный знак, маячащий вдалеке над Лос-Анджелесом. Разматываю провода, подключаю ноутбук Эмили, раскладываю на стеклянном журнальном столике ее телефон, фотографию, конверт Джоанны и беру ручку и блокнот.

Смотрю на похищенные вещи Эмили, и былая решимость сменяется смутными сомнениями. Но я напоминаю себе, что хочу только одного – ускорить дело. Потому что как только завтра я передам ключи Эмили полицейским, им потребуется не один день или даже неделя, чтобы получить все нужные разрешения на доступ в квартиру и начать официальные поиски. А если я отыщу что-нибудь полезное и завтра расскажу или покажу им, то мы станем на шаг ближе к разгадке, что же случилось с Эмили четыре дня назад и где она сейчас.

Но с чего начать? Я никогда не делала ничего подобного. Я изучала персонажей, а не людей. Сердце все еще колотится после обратной дороги – сначала нужно успокоиться. Направляюсь к холодильнику, чтобы перекусить, и открываю пиво – привести нервы в порядок.

В голове всплывает смутное воспоминание, что в понедельник у меня самая важная проба в жизни. Но я до сих пор не знаю, какие сцены нужно подготовить, так что не могу приступить даже теоретически. Обещаю себе полностью сосредоточиться на этом, как только станут известны номера сцен.

Усаживаюсь на пол перед журнальным столиком, беру записную книжку и задаю себе вопрос: почему люди пропадают? И записываю: «Несчастный случай». Затем добавляю фразу: «Срочная госпитализация?» Но тут же зачеркиваю. Если б с Эмили произошел несчастный случай за короткий промежуток времени между моим уходом и возвращением в студию, кто-нибудь на кастинге наверняка заметил бы это, пришел на помощь и вызвал скорую. Но никто и глазом не моргнул, когда я вернулась, – Эмили словно растворилась в воздухе.

Значит, случилось что-то другое. Возможно, что-то странное произошло на самом кастинге. Я записываю: «Комната для прослушивания». На прослушиваниях то и дело происходят странные вещи. Пытаюсь представить, что могло довести Эмили до того, что она просто встала и исчезла. И никак не узнать, что было сказано в этой затемненной комнате, потому что там звукоизоляция. Обычное дело, поскольку директор по кастингу меньше всего горит желанием вручить, скажем, Стивену Спилбергу записи с приглушенными воплями другого актера на заднем плане. Съемки на девяносто процентов состоят из ожидания, когда прекратится посторонний шум, поэтому звукоизоляция в студиях необходима. Так что в этом нет ничего подозрительного. Хотя, с другой стороны, большинство актрис не исчезают с кастинга.

Вспоминаю ту финальную сцену на Марсе. Все, кто проходил прослушивание, издавали в пространство отчаянный звериный рев, а снаружи никто не услышал ни звука. В той комнате могло случиться что угодно, а мы бы ничего не узнали. Затем и нужна звукоизоляция. От этой мысли меня бросает в дрожь.