Актёрский роман

Но Кольский был сделан из другого теста, и некоторые вещи ему были недоступны, как, впрочем, совсем недавно были недоступны и Базлову; а во всем был виноват Анин, который изменил моё мировоззрение до такой степени, что я стал ненавидеть собственную жизнь, раскаивался Базлов. Теперь она казалась ему монотонной и скучной. Куда я глядел раньше? - задавал он себе вопросы. Зачем бросил балет? Ему казалось, что если бы он продолжил танцевать, то перед ним открылся бы весь мир: и 'Парижская Опера', и 'Ла Скала', не говоря уже об 'Американском театре балета'.

- Что? - с долготерпением уточнил Кольский и даже забыл, что держит в руке бокал с арманьяком, который источает тонкий аромат чернослива.

- Понять Анина, - к своему стыду признался Базлов.

Это была его сверхидея, не познав которую, он не мог жить дальше.

- Так кто тебе нужен, - уточнил Кольский, - Анин или его жена?

- Анин, - краснея, простонал Базлов.

- Тьфу ты! - сплюнул Кольский. - Фигнёй страдаешь, - резюмировал он.

- Точно, фигнёй, - безжалостно по отношению к самому себе согласился Базлов.

- Я тебе, как специалист говорю, переспи с ней, и поймёшь её мужика, если тебе это так надо. Я бы ограничился первым, - цинично добавил он.

Алиса, действительно, нравилась Базлову, только он не хотел себе в этом признаться.

- Э-э-э... - укоризненно отозвался Базлов и сморщился так, словно укусил кислое яблоко.

И Кольский понял его вполне однозначно:

- Ну тогда переспи с ним.

- Он не из этих, - буркнул, краснея, Базлов.

- Не из нас с тобой? - безжалостно уточнил Кольский, отсылая Базлов к годам юности, когда они жили в одной комнате и в отсутствие доступных женщин делили секс пополам.

Однако с тех пор Базлов спал только с женщинами, и чурался балетных лет.

- Не из нас, - нехотя кивнул Базлов.

- Тогда дело дрянь, - исподволь поиздевался Кольский. - Даже не знаю, чем тебе помочь. Терпи, брат, деваться некуда. У меня такой любви ещё не было.

- Да не влюблён я в него! - гневно запротестовал Базлов. - Не влюблён! Не в том смысле, как ты себе представляешь. Я его понять не могу!

- А чего понимать? - насмешливо удивился Кольский. - Актёр он и есть актёр, играет себе и играет. Вот как я, например.

- А-а-а... - презрительно отмахнулся Базлов. - Иди ты к чёрту, трепло!

Глава 3

Коровин

И вдруг звонок помощника режиссёра Милана Арбузова разрушил все планы. Оказалось, что съёмки перенесены на лето, что договор не оформлен, хотя Анин собственноручно подписал его, а самое главное, оказалось, что Анин ещё не утверждён на роль доктора Ватсона.

Анин позвонил Никите Пантыкину. Пантыкин сообщил, что бюджета нет и сроки переносятся на неопределённое время. Мамиконов, вообще, не стал оригинальничать, сославшись на крайнюю занятость.

- Свяжись со мной завтра, - пропищал он в трубку.

Оставался Борис Макаров, но звонить ему после недавнего разговора с его помощником Анин счёл ниже своего достоинства. Началось, решил он, теряя над собой душевный контроль двух последних дней, и запил. Киношная дипломатичность бесила так, что сил не было терпеть. И хотя внутренний голос говорил, что это издержки профессии, что так было, есть и будет, а главное, что всё образуется, Анин пал духом; Алиса стоически терпела, зная, что вслед за спадом у мужа последует вдохновение, но когда именно, она могла только гадать.

- Ты бы сходил с Серёжей на премьеру 'Война саламандр', - в сердцах попросила она, глядя на батарею бутылок в углу. - Обещал же!

Анин пил 'культурно', то бишь в лоне семьи, носа из дома не казал, и Алиса следила, чтобы он не напивался до состояния риз, вовремя готовила ему домашние, жирные пельмени, которые он дюже любил, и лёгкие салатики, но и пить не мешала, ибо Анин мог психануть и отправиться на Балаклавский, где контролировать его не было никакой возможности.

- Меня оскорбили! - заявил Анин.

Несмотря на регалии и успехи в кинематографе, он постоянно чувствовал себя страшно уязвимым: толпа неудачником неслась по пятам, как гончие за зайцем.

- Ну и что? - безжалостно удивилась Алиса. - Меня оскорбляют регулярно. Сам сказал, 'издержки профессии'.

- То кого-то, а это меня, - угрюмо буркнул Анин, пряча глаза.

- Ну знаешь! - вспылила она. - Ты становишься невыносимым!

- А что ты хотела? Чтобы я клянчил роли?! - резко повернулся он к ней.

Глаза у него были страшными, как у утопленника. И она поняла, что он страдает, быть может, даже сильнее обычного, и что главная его слабость - возраст. Впервые она вдруг ощутила превосходство на ним и подумала, что наверняка переживёт его. Эта странная мысль удивила её, потому что она раньше не думала об этом.

- Хотя бы не пил, - испытала она жалость. - Подумаешь, обидели! Да на обиженных воду возят!

О Цубаки и Отрепьеве благородно забыли; обещание кануло в лету. Алиса терпеливо ждала, как привыкла ждать всю жизнь, но Анина уже несло по руслу терзаний.

- Я не какая-нибудь шавка!

- Не похоже, - съязвила она, стараясь разозлить его, ибо злым он в два счёта приходил в себя.

И на этот раз у неё получилось быстрее обычного.