Актерское мастерство. Американская школа

Любое искусство организует информацию согласно собственной логике. Логика – это инструмент, с помощью которого искусство воздействует на нас. Это одно из звеньев в цепи, соединяющей искусство с жизнью. «Шесть точек зрения» представляют новый структурный подход к театру, основанный на новой логической систематизации. Концепции, составляющие «Шесть точек зрения», разрабатывались в эпоху переосмысления законов искусства – процесса актерской подготовки, определения творческой личности и идей, которые искусство стремится донести до зрителя. В основе теории лежат очень простые принципы, однако логика в них совершенно иная, непривычная. Обнаружить принципы, выявляемые этой логикой, и сформулировать соответствующие концепции было задачей нелегкой, но увлекательной.

Эта глава – лишь малая толика того, что мне пришлось написать за последние 17 лет. Однако остальные труды пока не опубликованы. Я считала невозможным обнародовать промежуточные результаты незавершенных поисков, пока не выстроена вся логика целиком. Таким образом, эта глава – первая публикация, посвященная концепции «Шести точек зрения», и я рада, что она войдет именно в эту книгу.

Шесть точек зрения

«Шесть точек зрения» дают новое понимание взаимодействия и новый подход к диалогу, вырабатываемые в процессе практического эксперимента. Теория освобождает представленные прежде в виде жесткой иерархии составляющие театра и представляет их в виде более гибкой структуры для последующего переосмысления. Она формулирует новый взгляд на искусство, возникший в конце 1950-х и получивший дальнейшее развитие в 60–70-х.

Зародившиеся тогда тенденции минимализма и деконструктивизма заставили пересмотреть представления об искусстве. Главным его источником теперь стала простая работа с материалами и концепциями, которые принимались такими как есть. В результате этого сдвига определение искусства выстроилось из совершенно других понятий. Его основной задачей стало не ограничивать зрителя одним безапелляционным ответом, а стремиться к гибкости, диалогу. Теперь выступать с заявлениями типа «Вот так я воспринимаю мир» стало дурным тоном, пережевыванием уже изученного и освоенного, лишающим искусство, художника и зрителя остроты познания неведомого. Новое направление было нацелено больше на анализ. Главными источниками искусства стали созерцание, переосмысление – все случайное, непреднамеренное, но и повседневное тоже. Искусство перестали воспринимать как рождающееся в воображении художника-творца. Теперь искусство мыслилось как коммуникация, а художник выступал, скорее, ее наблюдателем или участником. Художнику требовался совершенно новый комплекс навыков и умений, подразумевающий способность ощущать пространство телом, смотреть на ситуацию с разных точек зрения, слушать и оценивать без предвзятости, свойственной творцу.

В этот период в Нью-Йорке многочисленные представители разных сфер искусства рассматривали наметившийся переход художника от творца / создателя к наблюдателю / участнику по-разному. Однако их объединяло стремление к исследованию этого процесса. Молодые художники исходили из того, что структуру художественного произведения следует выявлять исподволь, чем навязывать сверху. Этот творческий процесс и рождающееся в результате искусство базировались на наблюдении и взаимодействии. Таким образом, зритель, уже не получая от художника законченного произведения, присоединялся к нему как соавтор. Пересмотр роли художника и его взаимоотношений со зрителем рождало атмосферу небывалого равенства.

Отказ от иерархии может восприниматься традиционным сознанием как чистый хаос. Однако новое понимание творчества и искусства было далеко от хаоса и пассивности, основываясь на твердом постулате: акт наблюдения, свидетельствования порождает самостоятельные смыслы. Эти смыслы запускают собственный творческий процесс, не требующий предопределенного заранее вывода, который художник делает единолично. Такой подход может показаться невнятным, однако на самом деле он многого требует от художника. В частности, внимания к действительности, умения держать в себе свои знания, чтобы они не подавляли то, что пытаются донести до нас процессы и события окружающего мира. Можно рассматривать это новое направление в искусстве как сознательное неведение – в противовес знанию. Иерархический ум сочтет подобную концепцию скорее мистической, чем практической, и вряд ли пригодной для применения в творческой сфере. Однако на самом деле именно с этой системой сталкиваемся все мы, когда встречаемся с непознанным.