Актеры советского кино

То, что актерским ремеслом он профессионально не владеет, Сергея не смущало. Татьяна Догилева рассказывает, как во время съемок картины «Восток — Запад», где она работала вместе с Сергеем, он сказал ей: сейчас ему предстоит сцена, в которой надо заплакать. Она стала объяснять, как лучше сыграть слезы, но тут подошел Меньшиков, тоже там снимавшийся. «Вы что, обалдели? Как Режис (Варнье, режиссер фильма. — И. К.) скажет, так и сделаешь». «Вот так он нас, Тань, — вздохнул Сергей, — влет! А я тут хотел постичь систему Станиславского». Вряд ли он действительно пытался ее постичь, если только ухватить некоторые приемы, которые не помешают: наверное, щекотала нервы возможность явиться в эту профессию, как говорится, «с мороза».

— В «Кавказском пленнике» Сергей переиграл Меньшикова вчистую, — подвел итог режиссер Алексей Балабанов. — Меньшиков — актер, лицедей, а все внимание было приковано к Бодрову. Увидев эту картину, я решил снимать его, и хорошо, что Сергей согласился работать даром: я тогда не мог платить — не было денег.

Балабанов написал сценарий, позвал Сергея в Питер и поселил в пустовавшей квартире тестя. Так начался фильм «Брат».

«Пустота»

— Когда фильм только вышел на экраны, — рассказывает Валентина Николаевна, — мы с Сережей пошли в Большой театр, и всю дорогу вокруг нас крутились какие-то молодые люди. «Сереж, — говорю, — почему они вокруг нас крутятся? Может, жулики?» В тот раз он мне ничего не сказал, а потом намекнул, что это на него так реагируют.

Слава нагрянула сразу и со всех сторон. О «Брате» писали критики и писали разное — каждый высматривал свое, благо материал давал возможность. Девчонки по городам и весям, куда приезжал Бодров, с визгом неслись за своим «Данилой Багровым», и Сергею приходилось, натянув кепку поглубже, убегать от поклонниц. Появился такой герой — то ли Бодров, то ли Багров, наделенный сразу и застенчивой улыбкой Сережи, и прямолинейностью Данилы, и интеллектуальностью соведущего «Взгляда». Телевидение — отдельная история в жизни Сергея. На «Взгляд» его уговорил Сергей Кушнерев, давно знавший «старшего» и его сына. Младшему звонили домой, он не брал трубку, уговаривали маму позвать его к телефону… В конце концов он появился перед страной, не нюхавший того, что называется журналистским цинизмом, то есть способности скакать по верхам и судить наотмашь.

— Чем был хорош Сережа? — задается вопросом Данилин. — Умный человек очень привлекателен, в русской среде это особенно понимают даже те, кто университетов не оканчивал.

А Бодров сидел в студии, смущенный непривычным амплуа ведущего, и от его эфиров осталась хитовая фраза: «Все только начинается», а еще размышления вслух, в режиме онлайн. Но рассуждал, похоже, сквозь растерянность, еле скрываемое непонимание того, что он там делает. Это отмечали задним числом и некоторые из тех, кто с Сергеем работал. Ехал он в очередной раз в гости к беспризорникам, тащил им елку к Новому году, влезал с ней в окно их почти звериного убежища и задушевно говорил с этими гаврошами о жизни. А дальше что? Их мир так и оставался для большинства зрителей, смотревших на это «дно», параллельным, а параллельности Бодров не любил: ему как минимум становилось скучно.

Он мог подолгу сидеть в кафе, рассматривая прохожих, общаться с любым встречным-поперечным — бомжом, проституткой, беспризорником — читать подвернувшуюся под руку книжку, даже из Марининой что-то выуживал, пристрастив к чтению ее детективов съемочную группу «Брата». Но одно лишь возбуждение зрительского интереса его не привлекало. Просто посмотреть на жизнь несчастных созданий и явить ее миру для журналиста — в самый раз, но для художника — мало. Надо было брать за руку и выводить на свет Божий, как Оксану Акиньшину, не слишком благополучную, но очень талантливую девочку, которую Бодров привел в свой фильм «Сестры».

В перерывах между собственными съемками он и будет писать сценарии «Сестер» и «Связного», где на первом и единственном плане возникнут помойки, пустыри, бандиты, попрошайки, любовь простецов. И все это — без капли умиления, без взгляда сверху. «Мы с тобой — одной крови».

— В нашей семье как-то не было этого… — мать Сергея подбирает слово, — высокомерия, брезгливости. У нас одно время жил мальчик, который снимался в фильме «СЭР», по-моему, старший его в колонии нашел. Мы его к себе взяли, просто вытащили из этой колонии, в которой он потом опять очутился и плохо кончил, но это уже другая история. Бодров стал снимать этого мальчика, он жил у нас с Сережей, с ним в комнате, они прекрасно ладили. Сережа отдавал ему свои вещи. И это не казалось нам чем-то таким… Обычное дело. Не думаю, что мир делится на людей разных сортов, и если кто-то кого-то сторонится, это глупо. Мир я принимаю таким, каков он есть, и, думаю, Сережа смотрел на вещи так же.