Активист. Теодор Бун расследует

Письмо — это блеф, и ничего больше. В нем нет реальной угрозы, потому что Тео никогда не откроет того, что ему известно. Он не покажет Норрису Флэю документов, которые лежат среди отработанных дел в архиве «Бун энд Бун». Тео знал правила. Айк еще раз все доходчиво ему объяснил. Когда речь заходит о тайне клиента, информация не должна просочиться за стены кабинета юриста.

Так почему бы не послать письмо? Какой от этого вред? Это не преступление — документы Джо Форда никто не тронет. Стэк прочтет письмо, поймет, что писавший знает правду, и испугается разоблачения. Все-таки анонимное письмо — отличный шанс заставить Стэка проголосовать против шоссе.

Можно так сделать или нет? Тео ворочался в кровати около часа — Судья глядел на него в темноте горящими глазами. Мальчик подумал: а не откроет ли письмо подробности делишек Джо Форда? Безусловно. Но ведь Стэк уже в курсе теневой сделки с землей, а, стало быть, Тео не сообщит ему ничего, что бы он уже не знал. Будет ли это разглашением тайны клиента?

— Может, да, — произнес Тео. — А может, и нет.

На душе у него снова стало тягостно. Ему захотелось в туалет. Была полночь, а он сидел на кровати в темноте, сгорбившись над ноутбуком, и печатал все новые и новые идеи для общественных слушаний, ненадолго забыв о письме.

Тео спал мало и, проснувшись в полседьмого, плеснул водой в лицо и включил ноутбук. Как повелось в последние дни, сразу зашел на «Ю-туб». Видео набрало больше тридцати одной тысячи просмотров. Тео с улыбкой пересмотрел клип, затем открыл «Газету» и увидел на первой полосе еще одну статью Норриса Флэя. Очевидно, репортер снова съездил в Джексонскую школу и написал об учительнице мисс Руни, которая со своим третьим классом начали носить желтые хирургические маски в знак протеста. Эту инициативу тут же подхватили другие третьи классы, за ними четвертые, и в результате на первой полосе появилось фото: полсотни детей в масках выстроились на игровой площадке.

Желтые маски. Это была блестящая идея.

За снимком следовала новая статья о шоссе. Накануне Страттенберг посетил губернатор, дабы воодушевить избирателей и выступить за проект. На ленче во время делового форума он произнес речь, по своему обыкновению распространяясь о том, как остро в округе стоит проблема дорог. На второй фотографии губернатор позировал на камеру с двумя членами комитета округа — Митчеллом Стэком и Лукасом Граймсом, которых отрекомендовал «смелыми лидерами», не боящимися трудных решений.

Посмотрев в глаза Митчелла Стэка, Тео решился отправить письмо.

Он дождался пятницы, выбрав почтовый ящик на углу у магазина велосипедов Джила — район он знал хорошо. Это был стандартный синий металлический ящик американской почтовой службы с прорезью и тяжелым козырьком. Насколько Тео разглядел, на соседних зданиях не было видеокамер.

Он заготовил три одинаковых письма. Текст был напечатан на простой белой бумаге, которой в каждом офисе целые пачки. Стиль, по сравнению с черновиком, Тео немного изменил. Конверты тоже были белые, но шрифт другой. Обратный адрес Тео указал вымышленный — 667, Говуд-стрит, Страттенберг, — а отправителем указал никогда не существовавшего Тоби Клемонса, убедившись, что в адресной книге нет такого имени, а в городке — такой улицы. Обратный адрес он указал, чтобы письмо не вызывало подозрений. Одно было адресовано Стэку на домашний адрес, другое — на адрес его магазина компьютеров, третье — в офис окружного комитета.

Почту вынимали ежедневно в шесть вечера. В четыре десять Тео подъехал к почтовому ящику с тремя конвертами в рюкзаке. Он сходил с ума от беспокойства, хоть и не мог объяснить, почему ему кажется, будто он совершает уголовное преступление. Почти неделю Тео спорил с собой, взвешивая все за и против, и убедил себя, что ничего дурного не делает. Может, поступок и не совсем красивый, но неприятностей у него не будет. Главное, что письмо почти наверняка будет означать конец проекта и сохранит Квиннам ферму, а детям — свежий воздух.

Тео не сомневался в своей правоте, пока был в школе, в своем «кабинете» и пока ехал на велосипеде к почтовому ящику. Но когда он остановился и вытащил письма из рюкзака, внутренний голос произнес: «Не отправляй письма. Это неправильно, ты сам это знаешь. Ты используешь секретную информацию, на которую не имеешь прав. Будь ты настоящим юристом, а не начитанным мальчишкой, твой поступок считался бы нарушением профессиональной этики и имел пренеприятные последствия. Не делай этого, Тео».

Сердце у мальчика заколотилось, ноги приросли к асфальту, и он понял: нужно довериться интуиции. Если он не может понять, что именно кажется ему неправильным, это не значит, что все в порядке. Айк говорил, что судебные адвокаты всегда доверяют своей интуиции. Сейчас интуиция Тео кричала громким голосом.

Он запихнул конверты обратно в рюкзак и поехал прочь. Через полквартала ему стало легче. Он глубоко дышал, улыбался и неистово крутил педали. Рюкзак стал легче на целую тонну, хотя письма в нем так и жгли спину.

Глава 27