Активист. Теодор Бун расследует

Последний раз Тео так волновался перед первым днем процесса по делу Пита Даффи, которого судили за убийство. Тогда судья Джентри разрешил классу учителя Маунта расположиться на балконе. Ребятам достались только стоячие места, но ведь разбиралось самое громкое убийство в Страттенберге за несколько десятилетий, и Тео с одноклассниками были рады и этому.

Однако сегодня все было иначе. Общественные слушания начинались в восемь, и уже за два часа у здания комитета округа начали собираться люди. У дверей выстроилась длинная очередь желающих занять лучшие места. По тротуару с плакатами ходили десятки протестующих. Казалось, все собравшиеся настроены против шоссе. Съемочные группы двух телеканалов готовились к работе.

В полседьмого Тео прикатил на велосипеде, нашел Харди, Вуди, Чейза и Эйприл, и ребята принялись за дело. Найдя свободный пятачок неподалеку от входа, они начали раздавать всем желающим желтые хирургические маски. Отец Харди заказал их целую гору и тоже пришел помогать, да и вообще вся семья Квиннов явилась загодя.

У активистов появилась новая идея: Эйприл предложила желтую бандану с черной надписью «Токсично». Они с матерью нашли материал, а установку для печатания трафаретов им одолжили бесплатно. В желтой маске и бандане с черной надписью ребята смахивали на группу малорослых террористов. Тут же собралась толпа — дети и взрослые толкались в очереди за бесплатной маской и банданой. Одна из съемочных групп заметила движение и начала снимать.

К семи вечера площадь перед зданием наводнили сотни людей, причем многие облачились во все желтое по крайней мере выше шеи. Движение на Главной улице застопорилось, машины встали в пробке. Наконец двери здания открылись, и толпа начала медленно вдавливаться внутрь.

Общественные слушания проходили в конференц-зале с высоким потолком, высокими окнами и рядами мягких кресел. На сцене стоял длинный стол с торчащими микрофонами и пять огромных кожаных кресел с именными табличками.

Когда в полвосьмого Тео наконец удалось пробиться в зал, все места были заняты, люди стояли вдоль стен. Отыскав местечко у задней стены, Тео огляделся, пораженный обилием ярко-желтого. На слушание явились сотни детей, и каждый надел маску или бандану. Многие из родителей последовали примеру детей.

Распорядитель уговаривал присутствующих соблюдать порядок: комитет рассматривает другой вопрос и будет очень благодарен за тишину. Тео вглядывался в среднего из сидящих за длинным столом — Митчелла Стэка. Председатель выглядел хмурым, да и другие члены комитета казались обеспокоенными.

Открыли балкон, который тоже скоро заполнился. Начальник пожарной службы объявил, что в зале собралось максимально допустимое число зрителей и больше никого пустить нельзя. В другом углу Тео заметил мать. Миссис Бун, конечно, не могла разглядеть сына в желтой маске и такой же бандане с черной надписью на лбу — он ничем не отличался от сотен детей в зале. Тео помахал, но мать не заметила. Мистер Бун не пришел.

Члены комитета удалились на перерыв. Толпа волновалась: в зале стоял возбужденный гул, царила атмосфера нетерпеливого ожидания. Число оппонентов проекта превосходило число сторонников минимум в десять раз — вряд ли комитету достанет храбрости пойти против такой толпы. Через несколько минут члены комитета вернулись, уселись на свои места и оглядели переполненный зал, явно не собираясь спешить в ближайшие три часа.

Мистер Стэк пододвинул микрофон и сказал:

— Добрый вечер, спасибо, что пришли. Всегда отрадно видеть, как горячо наши граждане участвуют в насущных вопросах. Мы хотим всех вас выслушать. Надеемся, что времени хватит. Согласно регламенту, публичные слушания должны проходить цивилизованно и дисциплинированно. Никаких одобрительных криков, аплодисментов, свиста и прочего. Никаких форм неорганизованного протеста — выходите на трибуну и выступайте. Начнем с официальной презентации проекта, уже получившего название «Шоссе Ред-Крик». Презентацию проведут представители дорожного департамента штата. Мы, члены комитета округа, зададим вопросы и проведем дискуссию, а затем, если останется время, выслушаем наших неравнодушных горожан.

К трибуне вышли мужчины в темных костюмах, и пресс-секретарь дорожного департамента начал читать длинное и нудное описание проекта. Через десять минут оживление в зале поутихло — презентация грозила затянуться на добрых три часа. Наконец выступавший сошел с кафедры, уступив место эксперту по изучению транспортных потоков, который принялся монотонно сыпать цифрами.

Взрослые старались следить за наводящей тоску информацией, но подросткам это было тяжело. Тео устал дышать через маску и буквально окоченел от скуки. Сидевший рядом с ним взрослый сказал, не позаботившись понизить голос:

— Морят нас тоской, чтобы мы разошлись по домам.

Кто-то отозвался:

— Да, и специально начали в восемь часов. Можно подумать, нельзя было раньше.

В зале уже явственно слышались голоса. Дети ерзали на стульях и часто выходили в туалет. По рядам пронесся стон, когда третий выступающий начал: