Актриса на главную роль

– Да ладно. Ты меня плохого не видела. А я бываю. Иногда очень даже.

– Это хорошо, что бываешь, – похвалила Глафира, посмотрела на него и сказала: – И хоть я очень рада за Андрея, и Ольга – она наша, родная, но мне жаль, что для тебя эта история была такой болезненной и тебе в ней досталось много потерь.

– Да ладно, Глаш, никакой трагедии. Мы достаточно спокойно расстались. Наверное, потому что я чувствовал, что она есть и навсегда останется в моей жизни, она родной и близкий мне человек, мать моих детей. Да и Ольга понимала и чувствовала то же самое. Так что обошлось без страстей. А без страстей, как известно, нет и печалей, нуждающихся в утешении. – Он задумался о чем-то всерьез и удивил Глафиру неожиданным высказыванием: – Еще неизвестно, кому больше повезло.

– Ты о чем? – не поняла она.

– Да так, – неопределенно отмахнулся Разведов.

Какое-то время ехали молча, каждый прокручивал в памяти этот непростой разговор, обдумывая слова другого.

И внезапно Трофим спросил:

– Как это у тебя происходит?

– Что? – не поняла Глаша.

– Как у тебя получается предсказывать? Может, это ясновидение?

– Вот уж точно не ясновидение, – усмехнулась Глаша и попыталась объяснить: – Скорее, ясночувствование, или яснознание. Я не оракул и, прости господи, не экстрасенс какой. Будущее не угадываю и не предсказываю. Это сложно, но я чувствую, эм-м-м… – протянула она, подбирая определение, – не знаю, как объяснить. Возникает такое особое ощущение, непонятная внутренняя уверенность, иногда сродни предчувствию, что произойдет некое событие или то, что мне надо поступить именно так, а не иначе. Не знаю, как словами передать это состояние. Просто в определенный момент я понимаю, что вот так надо делать, и все получится, и будет хорошо, а вот так не надо.

– А с людьми как?

– С людьми немного иначе. Я чувствую людей. Это очень здорово помогает общаться и еще больше помогает в режиссуре.

– То есть все равно это некое видение, ну или сверхчувствование? – допытывался Разведов.

– Ну ладно, пусть будет так, – обдумав его трактовку, согласилась Глаша. Вздохнула, помолчала и решила-таки попытаться объяснить: – Был такой случай. Стою я в пробке, в Москве, и вдруг мне нестерпимо захотелось поговорить с Андреем, аж до слез, услышать его родной голос, чтобы он меня подбодрил. Набираю. Слышно фигово, он за рулем, у него открыто боковое стекло в машине и свистит-гудит. Я его прошу: остановить, поговорим спокойно. Братья уже привыкли, что со мной не надо задавать вопросы из серии зачем, почему, для чего. Он съехал на обочину, остановился, и мы поболтали минут десять. Я – о своих делах-заботах, он – о своих, об Игоре и его семье. И поехали дальше каждый по своим делам. А через три километра Андрей видит впереди аварию, вот только что случилась: пять автомобилей жестко так столкнулись, ошметки-бензин-стекла, детали по дороге на полсотни метров разбросало, кровь на асфальте. А трасса была не сильно-то и загружена, и если бы он не остановился, чтобы поговорить со мной, то стопудово стал бы одним из участников этой жести. Вот что это было? Я не знаю, не объясню и анализировать не собираюсь. Я ведь не видела никаких картин этой аварии, не связала свое желание поговорить с ним с возможной бедой.

– И вот так всегда? Почувствовала некий мощный внутренний порыв, импульс и поняла, что надо действовать?

– Нет, не всегда именно так. По-разному. Иногда сильное чувство, иногда вот такое, как желание позвонить. Иногда я четко знаю про человека или ситуацию… – И недовольно попросила: – Не расспрашивай меня об этом, ладно? Я не смогу объяснить. Да и не хочу объяснять. Лучше не тревожить. Могу лишь примеры привести.

– Давай примеры, – охотно согласился Разведов. – Очень интересно.

– Ну вот про Наташу, например, бывшую жену Андрея. Он долго не женился из-за нас. Тянул бизнес и нас всех один, работал очень много и тяжело. А десять лет назад встретил Наталью и привел ее к нам знакомиться. Я из Москвы специально прилетела ради такого дела – смотрины же. Накрыли торжественный стол, обедаем, общаемся. А я смотрю на женщину и понимаю: не-а, вот не наша она, но для чего-то всем нам нужна. А для чего – пойди пойми. Наташа хорошая женщина, интересная, яркая личность, умная, красивая, а вот не наша, и все тут. Веста тоже с шероховатостями: нет у меня уверенности, что они с Игорем навсегда, и не чувствую ее совсем уж нашей, хоть и живут уже долго вместе, и дети замечательные, а вот… И ровно наоборот с Ольгой твоей: увидела ее – и сразу в душе так потеплело, отпустило беспокойство за брата и так хорошо стало, словно солнышко заглянуло. Ну думаю, слава богу, нашлась душа родная, наконец почти все наши и в сборе.

– Почему почти? – быстро переспросил Разведов.