Акциденция

— Думал, но конкретно по этому делу будем разговаривать завтра вечером, мне еще нужно кое с кем переговорить. Я просто ставил вас в известность о предстоящей операции.

Глава 7

Я вышел из отделения и направился к повороту на улицу Коммунаров… бывшую Верхнюю. Дойдя до того места, где Советская упиралась в нее, остановился в раздумьях. Можно было пройти вдоль госпиталя и, углубившись дворов на десять в жилой квартал, уже там свернуть к нужной мне церкви. Но был вариант и более близкого пути, но вот он пролегал по бездорожью, а потому и требовалось прикинуть, позволит ли мне моя нога его преодолеть.

Собственно, второй путь шел через ту рощицу-парк, что раскинулась перед госпиталем, а другим своим краем выходила на высокий обрыв и реку у его подножия. Но вот если пройти березняк наискосок по тропе, топтаной теми, кто, как и я, хотел дойти до церкви более коротким путем… можно крюк по улицам и не делать.

Прикинув, что дороги те, тоже не мощеные, а потому гладкостью и они не отличаются, я все же выбрал тропу и побрел по ней, следя внимательно за тем, куда ступаю. Вроде и светла роща, и видна насквозь — вплоть до речного простора, да и зарослей, считай, никаких, но вот корни береза любит распускать наружу, как специально, перекидывая их через тропу.

Оставив позади себя махину госпиталя, попутно в очередной раз поразившись, как это строителей угораздило поставить ее не четко вдоль улицы, а расположив фасад немного наискось, следуя скорее параллели речного обрыва за рощей, чем проезжей части. Нет, теперь-то, когда мраморный «дворец» был наконец-таки достроен, то и дорога легла вдоль него. Только вот, чтобы влиться в старую улицу ей приходилось заметно вильнуть, умащиваясь новым полотном в давно наезженное.

Я-то готовое здание Дома культуры сегодня увидел впервые. А строили его долго, почти семь лет, так что, когда я был в Бережково последний раз, на его месте красовались лишь несколько остовов тех домовладений, что пошли под снос, ямы под фундамент, да кучи камня. Впрочем, и это я тогда углядел в одну из дыр в заборе, которые оставили для себя рабочие, ленясь обходить всю стройку по кругу. А так-то все это было обнесено высоким дощатым ограждением, не дающим особо рассмотреть, что происходит за ним.

Меж тем, я пересек наискось рощу и дошел до обрыва, где тропа теперь легла почти по самому его краю. Слева потянулись частоколы заборов, отгораживающие огороды домов с той улице, по которой я не пошел. А впереди уже виднелась беленая церковная ограда, над которой колыхались кронами вековые деревья, а еще выше, уже над ними, проглянула и медная глава Анастасиевской церкви. Колокольня-то, да Вознесенский храм видны отовсюду, а вот эта — третья луковка, только с реки, да из нижней части слободы заметить можно.

Вообще-то, эта небольшая церквушка была воздвигнута не просто в честь местной святой, а именно на месте ее же захоронения. Как известно всем, хоть мало-мальски знающим историю слободы, поселение это весьма древнее, и упоминание о нем имеется даже в летописях о делах Юрия Долгорукого, то есть, еще века так с XII. Потом много чего было, участие и в междоусобицах князей, и в войне против самозванца, чей Вершило, где князь Пожарский собирал ополчение, здесь не так уж и далеко.

И так же известно, что на этих землях, знаменитых дремучими лесами, в старые времена издревле располагались четыре монастыря — два мужских и два женских. А в самом начале XVIII века, когда еще Петр был в самой силе, они все были упразднены по своей тогда уже малочисленности.

И вот, когда в середине того же века на месте сгоревшего деревянного храма начали строительство каменного — того же имени, и был найден нетленный гроб с такими же нетленными останками инокини Анастасии, которая по каким-то там старым монастырским записям была известна своей праведностью и прилежным трудом на пользу страждущим.

Так что, едва успели достроить Вознесенскую церковь, как старостой слободы и советом почетных ее жителей, считай, самых зажиточных купцов, было решено возвести и именную церковку над захоронением этой самой инокини. Над самим гробом был установлен алтарь, а с южной стороны храма и помещение в виде часовни с колодцем, вода в котором считалась животворящей. И куда благочестивые бережковцы могли придти не только помолиться, но и набрать той водицы, что, как считалось, помогала от всех болезней.

Все эти сказки я, человек вполне современный, да к тому же партийный и в недавнем прошлом командир Красной Армии, знаю и помню только потому, что когда-то, еще в детстве, именно церковь этой якобы святой, неимоверно поразила мое, тогда весьма бурное воображение. Много ли мальчишке, лет пяти-шести от роду, было нужно, чтоб в память врезался весь этот бред?