Акциденция

В общем, к тому моменту, когда бы мне уже и прилечь вроде захотелось, пришло время отправляться на пристань.

К складам мы шли с Василисой в паре. Как и положено нам было, мы сначала вышли к причалам, походили меж колготящимися там людьми. Проверили документы у некоторых личностей, что в лицо моей напарнице показались незнакомы. Но ничего подозрительного в их бумагах мы не нашли.

Один оказался, как и я — комиссованным фронтовиком, родом с Кубани, а значит, возвращаться ему было некуда, и он искал, где бы пока пристроится. Мужик изводился за семью, и маялся собственной неприкаянностью. Жалко его было неимоверно, и я велел ему сходить на верфь, но если до завтра нигде не обоснуется, приходить в отделение. А Василису принялся уводить от него чуть не силком, поскольку та, так прониклась, что готова была бежать и хоть сейчас начинать заниматься его обустройством.

Ну, а двое других и вовсе были с тягоча, что тащил лес вверх по Волге, и теперь завис на рейде, в небольшом отдалении от пристани. Что-то у них там случилось с мотором, и они отправлялись на завод, в надежде найти там подмогу.

Потом мы с Васей понаблюдали издалека, как разгружают грузовики с продуктами. Меж собой при этом обсудили, что расположен склад неудачно — далековато больно от центральных причалов, и прямого проезда к городу. Но зная, что все близлежащие отданы под зерно, что в ожидании следующего каравана свозилось прямо с молотилок, приняли это как должное.

А в пятом часу окольными путями мы двинули по направлению к тому складу, на котором и должны были дожидаться ночи.

Нужный нам большой сарай оказался достаточно далеко от продуктового. Но Михаил Лукьянович, к этому моменту вместе с Натальей находившийся уже внутри, наше недоумение в таком странном выборе развеял, указав на люк вверху и лестницу, приставленную к стене под его рамой:

— Вот из-за этого я и решил занять именно это помещение. Крыша двускатная, но пологая, с нее удобно будет отслеживать все, что происходит в окрестностях. Да и на отшибе оно слегка — самое то, чтоб народу здесь праздного поменьше околачивалось. А на том складе, внутри, находиться будут два солдата из взвода охраны завода, и еще двое снаружи. Трое должны прибыть и сюда, вот, ожидаем в ближайшее время.

— Почему так мало человек нам выделили с верфи? — удивился я, когда понял, что солдат будет всего семь человек.

— Дык половину направляет лейтенант — больше не может, на заводе останется как раз только дежурная смена, — ответил мне капитан, разведя руками, — там и взвод-то сам мал — пятнадцать человек вместе с командиром.

А когда солдаты прибыли, сначала двое просочились бочком в дверь, а потом и последний, оглядываясь, пролез в едва приоткрытую створку, мой начальник, оглядев их, и вовсе приуныл:

— Куда ввязываемся? Ох, беда-беда… две девчонки, старик и четыре калеки… да и те, что на складе, поди, будут не здоровей… — потом покосился на меня и как-то обреченно попросил: — Прости, Коль, но по-другому не скажешь…

Я только рукой махнул на это, потому как точно также оценил имеющиеся у нас силы. Из тех солдат, что прибыли, двое, похоже, старше меня, а один совсем мальчишка — по виду будет не взрослее нашего Кузьмы. А вот хромал он сильно, припадая на левую ногу так, что казалось, она у него короче правой. Из тех мужчин, что были постарше, один нянчился с рукой, и все норовил уложить ее на перевязь, болтающуюся у него на шее. Второй же, каких-то видимых ранений не имел, но был настолько худ, бледен и вял, что становилось понятно, что человеку плохо и ему особо не до чего.

Нет, мужики держались и старались своих слабостей на показ не выставлять, но их состояние настолько бросалось в глаза, что становилось и без слов понятно, каково на самом деле им.

— Ладно, — тихо сказал мне капитан, — если и не словим бандитов, то хоть пайковые харчи убережем от разграбления. И то дело…

А потом потянулись долгие часы ожидания.

Сарай наш, видимо из-за отдаленности своей, не использовался и стоял почти пустым. Только двумя горами высились дощатые ящики, то ли овощные, то ли из под каких-то деталей. В одном углу сложенные штабелями, а в другом — они же, но поломанные и сваленные в кучу. Мы укрылись за ними и стали ждать.

Впрочем, я, уставший после бессонной ночи и находившийся по открытой пристани под палящим солнцем в темной гимнастерке, быстро вырубился. И мне не помешало ни то, что лежал я прямо на дощатом полу, ни то, что в сарае было душно и пыльно — меня сморило так сразу, что я едва смог осознать это проваливание в темноту, но вот противостоять этому сил уже не было.

Меня видно решили не тревожить, а потому проснулся я сам, от звука тихого разговора где-то рядом. Глаза, привыкшие к темноте, вполне отчетливо в блеклом свете луны, льющемся из открытого в крыше люка, различили силуэты начальника и кого-то из девушек. А почти сразу, по голосу, я определил, что это Наташа докладывает Михаилу Лукьяновичу о том, что наблюдала сверху.