Актуальные проблемы развития конституционно-правовых основ судебной власти в государствах постсоветского пространства

Так, в п. 4 ст. 15 принятого в результате проведения судебной реформы СК РА от 21 февраля 2007 г. №ЗР-135-Н (с изм. и доп. по состоянию на 9 декабря 2015 г.) «институт судебного прецедента» сформулирован следующим образом: «обоснования, в том числе толкование закона, данные в постановлении Кассационного суда или Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу, имеющему конкретные фактические обстоятельства, являются обязательным для суда, рассматривающего дело со схожими фактическими обстоятельствами, за исключением случая, когда суд вескими доводами обоснует, что судебный прецедент не применим к данным фактическим обстоятельствам».

В соответствии с п. 1 ст. 50 СК РА, целью деятельности Кассационного Суда РА является обеспечение единообразного применения права. Осуществляя указанную задачу, Кассационный Суд РА способствует развитию права. Таким образом, новая судебная система РА будет действовать на основании прецедентного права, что повысит ее прозрачность. Суть судебного прецедента заключается в единообразном решении судебных споров по делам со сходными фактическими обстоятельствами, а в качестве источников прецедентного права в Армении рассматриваются решения ЕСПЧ и Кассационного суда РА (ст. 15 СК РА).

Обязанность суда учитывать толкование норм закона, данное Кассационным судом по конкретному делу или норм Конвенции о защите прав и основных свобод, данное ЕСПЧ, исключает, как правило, возможность вынесения неожиданных решений и создает предсказуемое правосудие[53].

При этом необходимо отметить, что в РА, как и в других республиках бывшего СССР, относящихся к семье романо-германского права, основным источником права признан нормативный правовой акт, а конституции и законодательство не относят к их числу судебные решения, в том числе постановления и правовые позиции высших судебных инстанций.

Вместе с тем в РФ сложилась правоприменительная практика, в соответствии с которой суды в РФ в обосновании своих доводов в принимаемых судебных решениях (актах) прямо ссылаются на правовые позиции, сформулированные в постановлениях КС РФ, Пленума ВС РФ. При этом высшие судебные инстанции России при толковании права с целью восполнения существующих там пробелов дают обязательные для исполнения судами рекомендации. Тем самым КС РФ и ВС РФ в ряде случаев осуществляют не свойственные судам в РФ правотворческие функции, а принимаемые ими судебные решения и правовые позиции фактически становятся источниками права.

В качестве примере возложения на КС РФ такого рода функций может служить Постановление Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» (с изм. и доп. от 06.02.2007 г., 16.04.2013 г., 03.03.2015 г.)[54], в котором в целях единообразного применения судами конституционных норм при осуществлении правосудия даются разъяснения относительно непосредственного применения Конституции РФ.

Одним из случаев такого применения Конституции РФ названа ситуация при которой КС РФ выявлен пробел в правовом регулировании либо когда пробел образовался в связи с признанием не соответствующими Конституции РФ нормативного правового акта или его отдельных положений с учетом порядка, сроков и особенностей исполнения решения КС РФ, если они в нем указаны[55].

Отмеченные выше противоречия между юридически закрепленным и фактическим значением решений и правовых позиций КС РФ и ВС РФ объясняются отсутствием как четкой правовой регламентации в федеральном законодательстве понятия и видов (форм) нормативных правовых актов национального законодательства (образующих систему источников права), так – единства мнений ученых по поводу включения в эту систему отдельных судебных решений и правовых позиций КС РФ и ВС РФ.

Принципиальная позиция В. В. Ершова, дискутирующего с Б. А. Страшуном и И. В. Сухининой (которые, по его мнению, без каких-либо теоретических и практических аргументов относят судебные решения, содержащие правовые позиции к числу источников права и приравнивают такие решения по своей юридической силе к закону) сводится к тому, что он вполне обоснованно считает «правовые позиции судов» одним из видов неправа. В обосновании своей позиции В. В. Ершов приводит соответствующие положения Конституции РФ[56] и ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»[57], которые устанавливают компетенцию КС РФ только как правоприменительного органа и не предоставляют ему правотворческих полномочий.