Актуальные проблемы развития конституционно-правовых основ судебной власти в государствах постсоветского пространства

По его мнению, точка зрения о наличии правотворческих полномочий у КС РФ «основана на расширительном, а не на буквальном толковании Конституции РФ. Так, согласно ч. 2 ст. 125 Конституции РФ КС РФ разрешает дела только о соответствии Конституции РФ указанных в ней нормативных правовых актов и нормативных правовых договоров. Например, ч. 5 ст. 125 Конституции РФ прямо ограничивает КС РФ только возможностью толкования Конституции РФ, не предоставляет КС РФ права ни эволютивного толкования Конституции РФ, ни правотворческих полномочий».

Заслуживает также внимания вывод В. В. Ершова о том, правовые позиции КС РФ помогают «точнее определять как обязательный результат индивидуального судебного регулирования общественных отношений КС РФ, связанный с применением принципов и норм права, содержащихся в формах международного и национального права, реализующихся в России»[58].

С точкой зрения В. В. Ершова соглашается С. А. Авакьян, который в целом критически оценивает суждения о необходимости признания решений органов конституционного контроля в РФ источником конституционного права в силу того, что «зачастую в этих документах дается оценка нормативных актов на предмет их соответствия Конституции РФ, разграничения компетенции государственных органов с точки зрения отраженного в Конституции РФ «принципа разделения властей», а тем более учитывая толкование норм самой Конституции РФ».

Но особенно недопустимыми, по мнению С. А. Авакьяна, следует считать «предложения некоторых авторов о том, что постановления КС РФ в иерархии источников конституционного права следует поставить на второе место – сразу после Конституции РФ». По его мнению, «вместо подобных подходов лучше ставить вопрос иначе: положения о толковании должны найти скорейшее отражение в нормах самой Конституции»[59].

Большинство ученых-правоведов при решении вопроса о месте и роли судебных решений в системе источников права опираются на весьма авторитетное мнение С. С. Алексеева о том, что «высокий уровень правого развития достигается в обществе тогда, когда суд опирается на Конституцию РФ, закон, на общепризнанные права человека, также и творит право, а поэтому придание решениям высших судебных инстанций страны функций судебного прецедента представляется делом назревшим, вполне оправданным»[60]. Следует признать, наиболее известные ученые-конституционалисты полагают, что как в целом акты судебного правотворчества необходимо рассматривать в качестве источника права, так и в частности, решения и правовые позиции КС РФ по вопросам организации публичной власти – в качестве источника конституционного права[61].

В связи с отмеченной выше неоднозначностью мнений ученых и практиков относительно признания решений и правовых позиций КС РФ в качестве источника конституционного права, а также неопределенностью федерального законодательства по поводу отнесения судебных решений и правовых позиций судов к числу нормативных правовых актов, представляет интерес опыт Республики Армения в признании судебного прецедента в качестве источника права.

Отвечая на вопрос о целесообразности принятия такого решения в условиях, когда правовая система РА входит в состав романо-германской правовой семьи (основными признаками которой являются: кодификация законодательства, ведущая роль закона (нормативно-правового акта) в системе источников (форм) права, разделение права на частное и публичное, на материальное и процессуальное), Председатель Кассационного Суда РА А. М. Мкртумян отметил, что признавая судебный прецедент в качестве источника права, в Армении исходили прежде всего из зарубежного опыта правового регулирования общественных отношений, возникающих в данной области. Речь идет о таких странах континентальной Европы как Франция, Германия, Италия, Испания и др., в которых правовые системы построены на основе римского права. Вместе с тем, в этих странах и учеными и практиками уже давно признаются судебные решения в качестве фактически действующих источников права.

Применительно к судебных решениям предпочитают говорить не о «судебном прецеденте», а о «судебной практике». В тоже время, в современной немецкой юридической науке доминирует мнение о том, что судья уполномочен развивать право посредством судейского правотворчества. Об этом свидетельствуют решения Федерального Конституционного суда Германии и Верховного Федерального суда Германии по гражданским делам. Судебные решения высших судебных инстанций Франции, Германии, Испании, Италии, Португалии, Швейцарии официально публикуются в сборниках судебной практики, что позволяет знакомиться с новыми прецедентами и применять их в последующих сходных случаях.