Актуальный архив. Теория и практика политических игр.

Так давайте об этом и говорить. А не прикрывать фиговым листком демократии борьбу с непродуктивным режимом, ведущим общество к катастрофе. Одно дело — сохранение ресурса легальности и ведение борьбы политическими, а не силовыми методами постольку, поскольку это возможно на данном этапе. Здесь я был и остаюсь сторонником легальных методов с конструированием полноценных политических субъектов, отвечающих эпохе интеллектуальных войн, информационных противоборств, состязаний на уровне постиндустриальных требований. Здесь решает труд, труд каждодневный и самоотверженный, а не конвульсии. Здесь решает дисциплина, способность к практическим действиям, а не риторика. Все это вовсе не означает, что противостояние не может быть достаточно острым. Однако острота противостояния есть нечто, прямо противоположное провокаторству, с которым мы столкнулись отчасти и в ходе октябрьских событий. Я говорю «отчасти», потому что в Белом доме погибло много людей, относящихся, в полном смысле этого слова, к цвету нации. Но мы должны помнить о провокациях и извлекать опыт из случившегося. Только тогда мы вправе будем считать, что кровь пролита не зря. Мы должны избыть сентиментальность и не увлекаться мгновенной героизацией проигравших, ибо это свойство дряблых нисходящих элит, дряблых, вчерашних классов и групп. А постиндустриализм апеллирует к силам будущего.

Заканчивая описание вариантов ответа на вопрос, почему процесс развернулся не в сторону постиндустриализма, я должен поделиться своим пониманием поведения достаточно компетентных элит, которые участвовали в перестройке.

Итак, моя версия.

Ответ 3. Эти элиты понимали необходимость постиндустриального прорыва и не боялись за свое место в процессе. Но они понимали и другое. Призвав новые силы именно как силы, они должны будут делиться с ними властью. Без этого процесс был невозможен. А делиться властью с чужими эти элиты не хотели и не хотят. Здесь наступает почти бессознательный эффект отторжения. Да, власти будет больше, если поделиться и двинуть процесс в нужную сторону. Да, без этого можно потерять все. И все же не хотим делиться — и точка! Как говорят в народе, «ну хоть ты тресни». По-видимому, необходима глубокая катастрофа, задевающая не только народные массы, но и элитные ядра, чтобы осознание неизбежности перемен по существу, а не по декоруму дошло до элитного сознания наших отечественных игроков. Так что будем лечить элиты.

Одновременно — строя себя.

Заключение

Основные тезисы достаточно очевидны, и все же я сформулирую их еще раз.

1. Единственный путь для России — постиндустриальный прорыв, причем на основе собственной, а не заимствованной постиндустриальной модели.

2. В сложившейся ситуации такой прорыв в лучшем случае будет базироваться на развивающем авторитаризме, а в худшем (но более вероятном) — на развивающей диктатуре.

3. Борясь за развитие (а не за какую-то абстрактную демократию), необходимо бороться как против вариантов деградационной диктатуры, так и против хаоса, дальнейшего развала России.

4. Деградационная диктатура будет исходить от исполнительной власти. Первенство по части развала может держать старая оппозиция, за что она и будет обласкана Западом и нашими либералами. Ибо старая оппозиция, оппозиция, двигающаяся в номенклатурной парадигме, может создать управляемую экономику и обеспечить стабильный вывоз сырья, но не в состоянии мобилизовать силы народа на постиндустриальный прорыв. Но если она возьмется за реализацию жесткого деградаторства, то нам с нею не по пути, и об этом следует заявить со всей определенностью и немедленно. Будем помнить, что со старой оппозицией мы начали борьбу не сегодня. И что мы боремся не с людьми и не за места. Мы боремся против неадекватных действий — за Россию, ее право на самостоятельное развитие в XXI столетии.

5. Силой, способной вести на прорыв, является новый интеллектуальный класс. Он быстро формируется в условиях катастрофы, при возникшем беспрецедентном явлении массовой высокотехнологической безработицы. Это будет класс-лидер. Класс, способный к целенаправленному действию в подлинных интересах России. На рис. 17 я демонстрирую модель становления нового класса. Кривая I — высокотехнологическая безработица. Кривая II — высокотехнологическая эмиграция; разница между двумя этими кривыми — это и есть ресурс для формирования нового класса. Новый класс создает сам ельцинский режим, порождая своего же могильщика.

Рис. 17.

6. В новом классе выступят наравне гуманитарии и технократы, рабочие и лица с высшим образованием. Важны — компетентность, профессионализм. Новый класс — это меритократия. Власть качеств, а не власть денег.

7. Новый класс породит новую партию. Не будучи ни индустриально-социалистической, ни капиталистической, эта партия объективно должна будет опереться на новый социализм с культурно-исторической доминантой, с национальной и конфессиональной спецификой.