Акты отчаяния

Некоторые мои недостатки он критиковал справедливо. Я избегала любой физической нагрузки, оставаясь упрямой рохлей, как и во времена школьной физкультуры. Если Киран, всюду добиравшийся на велосипеде и способный пробежать много миль, принимался меня поучать, я опускала глаза и бубнила: «Знаю, знаю».

Другое дело – выпивка. Разозлившись на меня за то, что я отказываюсь от трезвой жизни, он бы выглядел нелепо, ведь я-то вела себя до смешного сдержанно. Приготовив для него изысканный и питательный ужин, я чинно шуршала газетами с бокалом вполне приличного вина в руке, и предосудительным или бесстыжим были разве что мой алкогольный румянец и легкое сексуальное возбуждение, спровоцированное его злостью.

Наконец однажды вечером, вернувшись домой, я, к тайному своему восторгу, застукала Кирана выливающим вино из бутылок в мойку.

Когда я осведомилась, что это он такое вытворяет, оказалось, что он желает установить новые правила.

Он объявил, что нам надо меньше курить – во-первых, из соображений здоровья, а во-вторых, потому что квартира провоняла табаком. А поскольку я курю, только когда пью, нам просто нужно взять за правило, что курить – а значит, и выпивать – разрешается только раз в неделю.

Всего один раз, и я могу выбрать когда.

– А как насчет тебя? – спросила я.

– Да, меня это тоже касается, – ответил он, и я чуть не рассмеялась при мысли, что он не щадит даже себя.

– Ладно, – сказала я. – Здорово придумано, малыш.

Я поцеловала его в мягкую небритую щеку и потерлась об нее носом.

Обычно я приходила с работы на пару часов раньше Кирана и бысто поняла, что можно выпивать до его прихода.

В те вечера, когда пить разрешалось, я могла бы покупать две бутылки вина, к половине шестого выпивать первую бутылку, выбрасывать ее и ждать его возвращения будто бы с первым налитым бокалом и зажженной сигаретой.

В доказательство, что правила не нарушены, рядом со мной будет стоять почти полная бутылка. Скрыть же опьянение от такого дилетанта, как Киран, проще простого.

Так я и поступила. Иногда, если я опаздывала, приходилось туго. Помню, как-то раз я, косясь на часы, одним махом прикончила бутылку розового просекко и буквально в самую последнюю минуту успела сбегать к мусорным бакам.

Зато ночью, когда он допивал пиво, а я – вторую бутылку вина и мы, посмотрев кино или сериал, ложились спать, мои предосторожности вознаграждались. Я закрывала глаза, и меня окутывало блаженное головокружение – от тихого, тайного опьянения, от безнаказанности и двуличия.

Вдобавок были ведь еще и воскресные вечера. Я начала сочинять себе социальную жизнь.

Когда я говорила: «Кристина сегодня зовет на кофе» или «Лиза прилетела из Берлина, мы сходим в кино и поужинаем», он едва отрывал взгляд от своей писанины, рисунков или таблиц.

У меня возникло неприятное подозрение, что, вопреки тому, что я себе навоображала, он никогда не возражал против моих встреч с друзьями. Ему было просто плевать. Это я сама перестала с ними встречаться.

Я собиралась, наряжалась в воздушное платье, мягкий кардиган, ботиночки и шляпку, подчеркивала губы красной помадой. Нанеся идеальный макияж, хотя уже давно почти не красилась, я пешком отправлялась в маленькое бистро под названием Chez Max[9] у подножия Дублинского замка.

Мы с Лизой часто бывали там, когда она жила в Дублине, – пили домашнее красное, съедали на двоих порцию лукового супа и картошки фри и выкуривали слишком много сигарет.

Разложив перед собой на столе две толстые от приложений газеты, купленные по пути, я устраивалась поближе к уличному обогревателю, снимала пальто и клала рядом с газетами сигареты. Я кивала официантам, которые давно выучили, что я заказываю, и просиживала там весь вечер, медленно попивая вино, куря и читая.

Ко мне относились как к знаменитости, потому что я была постоянной посетительницей, приходила одна и с очевидностью старалась выглядеть красоткой. Я не знала, восхищались они мной или же жалели, мне было все равно. Эти часы стали моим любимым временем.

Почему я на самом деле не встречалась с подругами, с которыми якобы собиралась встретиться? В этом не было ничего невозможного, они никуда не делись и с радостью согласились бы провести вечер вместе.

Не то чтобы я не хотела их видеть. Просто мне нравилось врать о том, куда я иду. Мне нравилось, что он обо мне кое-чего не знает.

12

Постепенно секс с Кираном перестал меня возбуждать.

Его тело по-прежнему было великолепно и безупречно прекрасно, и я по-прежнему могла исследовать его часами. Меня восхищали непринужденная грация Кирана, его ослепительная внешность кинозвезды. И да, я по-прежнему забывала обо всем в моменты, когда он во сне или полудреме позволял мне зарыться лицом в волшебно мягкий пушок на его длинных сильных бедрах. Он был тем же на ощупь и на вкус, пах так же хорошо.