Акулы из стали. Аврал

– Ну, дык ёпт, это же железо же! – резюмирует командир, довольный тем, что всё хорошо закончилось.

– А мы думали, что железо – это пластмасса, – смеётся от нервного перенапряжения Игорь.

– Не стыдно, командира-то подъёбывать? – уточняет на всякий случай командир.

– Не-е-ет! – ржём уже вдвоём с Игорем.

– Никакого уважения к старшим по воинскому званию самцам! – начинает смеяться и командир.

Хорошо же, когда всё хорошо заканчивается?

Вот такой вот длинный рассказ у меня получился про гражданских специалистов. Но. Из песни слов не выкинешь. Запомните главное: «Небрежность – признак мастерства» – это шуточный девиз, не применяйте его в реальной жизни. А гражданским специалистам ещё раз большое спасибо.

«Китайцы»

Так у нас называли ракетчиков. Это тоже традиция – потому что их, типа, много. На самом деле механиков было больше настолько, что в механической боевой части был свой собственный замполит. Но кто же в здравом уме будет называть механиков на атомной подводной лодке «китайцами»? Механиков называли «маслопупами», «королями говна и пара», «мазутами» и прочими более уважительными названиями.

По традиции, каждому молодому офицеру на корабле выдавали наставников из числа старших: одного по специальности и другого из механиков, по устройству корабля. Наставники учили молодого офицера хитросплетениям корабельных взаимоотношений, традициям экипажа… Ну и специальности, заодно. Если вы думаете, что взаимоотношения на подводных лодках просты и основываются на известной армейской аксиоме «я начальник, ты дурак», то вы совсем ничего не знаете о взаимоотношениях на подводных лодках. Специфика службы накладывает на них столько особенностей, что постороннему неопытному взгляду совсем не понять, почему одного капитана третьего ранга можно называть «гидромайор», а другого – нет, и почему одному командиру, когда он говорит, смотрят в рот и при этом нервно дышат, а второму просто подчиняются, потому что так положено по уставу.

Как-то пристегнули ко мне двух молодых «китайцев» – Сергея и Олега. Оба были весёлыми и умными парнями с задором в глазах и романтикой в душах. В общем, довольно годный материал для ковки из них настоящих подводников. Они быстро сдали зачёты по специальности, потому как были умны и хорошо подготовлены, и оставалось им только домучить меня, чтоб стать полноценными членами экипажа.

К Новому году они планировали всё это устаканить уже.

Сижу я ночью, положив ноги на пульт (не на ракетный) и укутавшись в тёплый ватник. Дежурю по кораблю. Вдруг слышу дружный топот и задорный смех на трапе в девятнадцатом отсеке. Высовываю туда своё любопытное по долгу службы жало и вижу стадо из трёх ракетных мичманов и двоих моих подопечных, которые радостно бегут наверх с красными от предвкушения рожами, бросательным концом и спасательным жилетом.

– Стоять, бизоны! В центральный пост шагом марш! – даю им команду.

Вваливаются. Стоят нетерпеливой кучкой и нервно сучат задними и передними конечностями.

– Так, – говорю я, поглаживая «товарища Макарова», – куда мы так радостно бежим в час ночи и почему не делимся радостью со старшим, в данный момент, на борту товарищем?

– Эта! – улыбается Сергей. – Олег сказал, что ему вполне себе неслабо поплавать с кормовой надстройки в море!

– А мы ему не верим! – радостно добавляет мичман Иван.

Я смотрю на календарь. И точно, предчувствия меня не обманывают – ноябрь.

– Скока выпили?

– Да так, для аппетита по стаканчику, Анатолич! Ни в одном глазу, почти!

– А бросательный зачем у вас в руках, Сергей?

(Это такая верёвка с кистенем на конце, с помощью которой подают швартовые).

– Ну, к ноге ему привяжем, а то мало ли – холодовой шок или ещё чего!

– Ну, то есть, вы понимаете, что мало ли что может случиться?

Кивают.

– А чего тогда конец этот на шею ему сразу не привяжете?

Молчат и пожимают плечами. Понимаю, что аргументированный спор мне с ними вести лень.

– Значит, мы сейчас поступим так. Снимаете свои ватнички и тапочки и складываете их вот здесь в уголочке. Сюда же складываете спасательный жилет и бросательный, а сами быстренько разбегаетесь по своим ракетным берлогам, и, чтоб, когда я буду осматривать отсеки через двадцать пять минут, я вас там не видел и не слышал. Иначе завтра всю вашу дружную компанию выдаю старпому на растерзание и похуй, что вы обо мне там подумаете.

– А как же мы без тапочек пойдём?

– В носках, очевидно же.

Пороптали всего пять минут, но сложили своё барахло и понурые убрели.

К двум на отдых прибыл командир (стоял дежурным по дивизии). Увидел эту подозрительную кучу в углу центрального.

– Эдик, а что это за… такое?

Ну вот что ему ответить, а?!

– Да отрабатывали учение «Человек за бортом», тащ командир! Вот. Убрать не успели.

– Эдуард, ну ты дурак, что ли? Ноябрь месяц же, какой человек? За каким бортом?

Командир всегда, когда злился, называл меня «Эдуардом». До сих пор не очень люблю, когда меня так называют.

– За нашим, – говорю, – бортом. Человек условный, конечно же.

– Вот вам что, делать тут нехуй совсем? Приборку бы лучше сделали!

– Так сделали и приборку!