Акулы из стали. Аврал

С непривычки-то сложно определить, кто есть кто в центральном посту подводной лодки, если это не фотосъёмка для прессы, и она в море собирается выходить, и бирок на груди не видно по причине курток, ватников и валенок. Красота подводников она, понимаете, не в белых подворотничках на рабочей одежде. Ну вот и сидит, стоит и ходит в центральном посту человек десять. А лица-то у всех одинаково суровые и брови нахмурены – поди разбери, кто тут главный! И все, главное, молчат такие, насупились и делают вид, что не понимают, кто это тут нарушает своим писком мерное жужжание воинского долга над головами.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – здоровается командир в звании капитана первого ранга.

– Здравствуйте! – радостно протягивает ему руку капитан. – А кто тут главный у вас?

– А самый красивый и с виду умный, то есть я! – бодро докладывает командир. – А вы с какой целью интересуетесь? Может, депешу какую из штаба привезли?

– А! Нет! Я ассистент профессора Иванова, Николай. И мне сказали, что я должен с вами в море пойти, чтоб за детищем профессора следить и работу его обеспечивать!

– А в море бывали до этого?

– Нет.

– А на подводной лодке?

– Нет.

– А с семьёй попрощались?

– Зачем? Я же всего на пару недель!

– Хафизыч, вызови-ка доктора в центральный, чувствую, что разговор наш зашёл в тупик. Доктор! – строго сказал командир доктору. – Ставлю перед тобой задачу государственной важности! В течение пяти минут провести медкомиссию над этим бравым и отважным капитаном и выдать мне заключение, готов ли он по состоянию здоровья идти с нами в море!

– Как это? За пять минут-то? – не понял доктор.

– Доктор, ну я же не спрашиваю тебя как мне фареро-исландский противолодочный рубеж преодолевать? Не спрашиваю. Вот и ты у меня не спрашивай, как тебе медкомиссию проводить, температуру померь, не знаю, давление, зубы посчитай, что там у вас ещё делают?

– За пять минут?

– Уже за четыре, доктор! Много разговоров и мало дела! Ты прям философ Сенека, а не офицер атомного флота – так поразглагольствовать любишь!

Доктор с капитаном убежали, и ровно через три минуты (которых как раз хватило, чтобы дойти до амбулатории) доктор доложил:

– Годен!

– Это точный диагноз? Уточни у него, Хафизыч!

– А точный диагноз ставит только патологоанатом в морге, да и то не всегда! – огрызнулся наглый доктор, ну потому что по «Лиственнице», а не лично, поэтому, видимо, осмелел.

Потом начали размещать стойку с телеметрией. К чему её подключали, я вам не скажу потому, как знать вам этого не положено, но размещали её в девятнадцатом отсеке, сразу за центральным постом. А в девятнадцатом отсеке было всего две жилые каюты – командира дивизиона живучести и командира боевой части связи. Размещением стойки руководил капитан Николай, и поэтому сначала её опрометчиво разместили возле каюты Антоныча (который и был командиром дивизиона живучести, но вы это и так уже знаете). А у Антоныча же чутьё было, как у осетра, который на нерест шёл.

– Эдуард, выгляни-ка в девятнадцатый, что они там копошатся.

– Да, Сан Антоныч, каюту вашу загораживают бандурой какой-то!

– Та-а-а-ак! – заорал Антоныч. – К связистской каюте её ставьте, не к моей! Я её быстро вам лбом расшибу!

Капитан, может, ещё и засомневался бы, слушаться Антоныча или нет, но мичмана, которые ему помогали, знали, что Антоныча лучше слушаться. Полезнее для здоровья и общего душевного равновесия организма. Стойку поставили к каюте связиста, закрепили подручными средствами, чтоб не свалилась при качке, и подключили к тому, к чему вам знать не положено.

– Эх! – радостно потирал ладошки капитан. – Весело тут у вас, хорошо!

Капитан к этому времени провёл на лодке полчаса, из которых десять минут бегал до амбулатории и обратно и двадцать минут грузил свою стойку. Конечно, после тихого и плавного течения научных мыслей по коридорам НИИ ему было весело. Он же ещё не знал, что впереди его ждёт месяц абсолютного бездействия в замкнутом пространстве.