Акулы из стали. Аврал

Каждый военный в душе в той или иной степени готов умереть: никто из них не живёт в уверенности, что наше оружие – самое оружейное в мире и наши полководцы – самые полководческие, и все знают, что точно придётся периодически проигрывать бои и оставлять позиции. Но одно дело – погибнуть в бою, прикрывая собой знамя полка, в чине ну хотя бы майора, например, и совсем другое – быть съеденным собаками, когда ты только старшего лейтенанта получил! Это же как после этого в глаза потомкам смотреть? И абсолютно непонятно, с какой степенью гордости можно будет им рассказывать о гибели во время защиты экипажных шашлыков! Поэтому вариант героической гибели Миша сразу отмёл и решил принимать меры.

– Эй! – крикнул он в сторону верхнего вахтенного. – Иди сюда! Быстро! Мне нужен твой автомат!

Верхний вахтенный, славный сын татарского народа, лениво бродивший по пирсу в ожидании дембеля, до которого оставалось всего-то чуть больше года, оценил ситуацию ещё быстрее Миши:

– Мне не положено, тащ! Мне в будке стоять положено!

И немедленно убежал к трапу в будку верхнего вахтенного, откуда периодически выглядывали только его любопытные ноздри.

– Ну, собака! Ну, погоди! Придёшь ко мне за таблетками! – погрозил ему Миша и приступил к выполнению «плана Б».

Собаки, которые наступали на Мишу, были, пожалуй, самой колоритной стаей из тех, которые периодически появлялись в дивизии. Очевидно, что все они были родственниками и произвелись точно от овчарки и ещё какой-то, может быть, хаски или лайки – позже, этой же зимой Миша наблюдал, как они за пять миллисекунд съели кота из медпункта дивизии, не оставив от него не то что ушей и хвоста, а даже и капельки крови на снегу. Охраняя мясо, Миша ещё не знал, конечно, этой истории, но согласитесь: человек, который семь лет получал высшее образование, способен оценить степень опасности млекопитающих и без наблюдения разрывания котов, а просто смоделировав развитие ситуации, исходя из размера клыков, обильности слюны, а также взглядов и поз. И, смоделировав, Миша кристально чётко понял, что его вот-вот начнут есть, а значит, нужно применять любимый приём военных, врачей, военных врачей и правительств любой страны – отвлечение внимания. (Сдачу продовольствия врагу, как вариант выхода из ситуации, Миша не рассматривал вообще: как потом в глаза товарищам смотреть?)

Покопавшись в первом лагуне, доктор выудил из него кусок жилы с салом и, широко размахнувшись, забросил собакам за спины. Затем, выполнив упражнение «толчок», закинул первый лагун на крышу машины и потянулся было ко второму, но с изумлением отметил, что собаки уже успели догнать жилу, подраться за неё, съесть и восстановить свою рекогносцировку.

– Врёшь, не возьмёшь! – Миша вытащил кусок из второго лагуна и зашвырнул его ещё дальше.

Закинув наверх и второй, Миша расслабился – ну хоть мясо-то теперь точно не пропадёт, будет экипажу чем помянуть его на природе! Собаки изумились такому невиданному коварству со стороны врача: они немного повздорили между собой, выясняя, видимо, кто из них более виноват в таком повороте событий, но сдаваться так быстро не желали.

Стая реденьким омутом кружилась вокруг – собаки явно прицеливались, откуда лучше на машину запрыгивать, когда из лодки выскочил почти голый (здесь: без пилотки) старпом и, чуть позже за ним, Алексей.

– Так! Ну-ка, блядь! – рыкнул старпом на собак, и те, поджав хвосты, убежали в сопки есть чернику. (На флоте даже последняя собака знает команду: «Так! Ну-ка, блядь!» и трактует её всегда безошибочно в контексте ситуации.)

– Сергей Александрович! Спасибо вам, родной! Спасли меня! – заулыбался ещё шире Миша.

– Да я вообще-то мясо бежал спасать. Мне заместитель командира дивизии позвонил и спросил, проверял ли я доктора своего нового, то есть тебя, на нормальность, а то он, то есть ты, достаёт из лагунов наше мясо и кормит им бродячих собак, за чем весь штаб в окна и наблюдает! А я говорю, позвольте, но правильнее говорить ваше мясо, а не наше! А он мне говорит, что, мол, тогда и машина его, а не наша и нечего в ней наше мясо возить, но, впрочем, если мы ещё минут пять поперепираемся за точность местоимений, то вопрос об их притяжательности снимется автоматически за отсутствием предмета притяжения, то есть мяса.

– Бля, Миша! – Алексей прибежал и уже стаскивал лагуны на землю. – Ты батьке машину поцарапал!

– Ну Лёша, ну иначе меня бы съели тогда!

– И у нас всё равно остался бы тогда второй доктор, а машина-то одна!

– Ой, что ты корпускулируешь тут, – вмешался старпом. – У меня есть красный пластилин, никто и не заметит! (Так и получилось в общем-то: не заметил сначала.)