Акулы из стали. Ноябрь

Они о чем-то говорили и дальше, но Толик их уже не слышал – он шел сзади и смотрел на высокого, статного Антона, больше похожего на гренадера, чем на доктора, и на Андрея, залихватски сдвинувшего шапку на затылок, широкоплечого и всегда улыбчивого соседа по каюте и думал, что как все-таки быстро летит время. Казалось бы – только вчера они собирались на шашлыки в сопки, но у них не вышло, потому что надо было срочно в море, спасать чьи-то горящие планы боевой подготовки, а потом никак было не собраться, то вахты, то задачи, то испорченная погода, и лето, вроде бы и не занятое ничем особенным, пролетело с таким оглушительным свистом, что эхо его, вон, до сих пор аукается.

И быстро это или нет, если думать не о временах года, а о своей собственной жизни, Толик решить не мог: с одной стороны – быстро, но с другой – не скучно и некогда даже подумать, а чем бы заняться в свободное время, а это наверняка лучше, чем тухнуть от безделья и серой рутины, на что многие одноклассники жаловались, когда Толик приезжал в отпуск. И все они боролись за выживание в том, что творилось в стране, и большинство из них справлялось плохо, но Толику хотя бы некогда было скучать. А жизнь, ну что жизнь – она все равно пройдет, и все равно в конце будет ее мало, и обязательно не будет чего-то хватать, и будут сожаления о том, что все могло бы быть иначе, но штука-то в том, что иначе быть не могло, а могло быть намного хуже, но кого это заботит, когда все время хочется, чтоб было лучше?

Под ногами звонко скрипел замерзший пирс, потом хрустел снег и мороз бодрил, хотя от залива полз клубами туман и могло показаться, что не так уж и холодно, если смотреть только на море, которое здесь никогда не замерзает потому, что где-то рядом бежит Гольфстрим и он теплый, и зима давно с ним смирилась и не пытается уже сковать льдом заливы, проливы и бухты, довольствуясь речушками и озерами.

А все-таки холодно. Толик натянул поглубже шапку и вспомнил, что одним из ценных советов, которые ему дал механик, когда он был здесь на практике курсантом, был совет брать шапку на пару размеров больше, а не выебываться этими модными в Севастополе «пирожками», потому что здесь Север и северные люди – это не те, кто не мерзнет, а те, кто тепло одевается. А мерзнут здесь все без исключения и даже наверняка северные медведи тоже. Потому что холодно же.

Поднявшись на первую сопку, Толик оглянулся на базу: лодки стояли красивые и строгие, покрытые белым снегом, будто специально замаскированные, а их борт скоро станет черным, им же в море идти, и они его чисто вымоют от снега, и сразу будет видно, кто тут морячит, а кто просто сторожит. И Толик подумал, что хорошо, что он попал в ходовой экипаж, хотя сидеть все время на берегу спокойнее, но еще более бессмысленнее, чем вообще находиться здесь, когда вообще не понятно, нужен ты здесь кому-то или нет, ведь кроме горстей пафосных слов на торжественных мероприятиях, редких и мало кому нужных, ничего на них сверху и не сыпется. Да им и не надо, в общем, – они же просто служат, и все.

И скоро все должно измениться, Толик знал это точно. И потому что вообще все всегда меняется, и потому что перемены эти он чувствовал, как и все вокруг, и не знал, к лучшему они будут или к худшему, но был готов и мало чего боялся вообще, а уж перемен и подавно. Рано или поздно все равно все будет хорошо. Пусть и не настолько, как хотелось бы, но ровно настолько, как достаточно.

Когда скрылась база, а поселок еще не показался, вокруг их троих засверкала снежная целина – бесконечная и всегда безразличная к тому, что происходит вокруг и над ней: она здесь была всегда и останется даже после того, как люди уйдут, забросив свои дома, базы и лодки, и так же равнодушно и спокойно будет она смотреть только на то, что важно для нее одной, – на небо. А люди найдут себе другое место и другое занятие и будут преодолевать, несмотря ни на что, и доказывать себе, что именно они и есть то, для чего все это вокруг затевалось и все это служит им, а не наоборот. Хорошо, что с ними никто активно и не спорит, а то как бы они иначе чувствовали свою исключительность?

– …идешь с нами, говорю, алле, ты где? – дергал Толика за рукав Андрей.

Они уже вышли из сопок и стояли у края поселка.

– А куда вы собрались?

– Будто тут такой выбор огромный, что и не угадать! Собрались мы в кабак: выпить огненной воды и безумно танцевать, привлекая к себе бледнолицых скво!

– Не, ребята, слушайте, я сегодня не могу, у меня дела.

– Что у тебя? Дела-а-а? Ну надо же, как стыдно стало нам, бездельникам, да, Антон?

– Не то слово! А что за дела у вас, загадочный мусчинка?

– Мне надо в библиотеку, ребята, прямо срочно и сейчас! Давайте ведите себя хорошо и до завтра!

– Вот унизил так унизил! Не ожидали мы от тебя такого! Только не в этот прекрасный день!

– Ладно, все, давайте, хорош ржать, я побегу, а то опоздаю!