Аквариум

– И как? – лениво спросил я, приоткрыв глаза.

– Раз уж тебя так торкнуло там, в пещере, думаю, можно все-таки подвести некие промежуточные итоги.

– Валяй. – Глаза слипались, говорить и думать не хотелось. Пусть подводит, а я послушаю.

– Пункт первый – Страх. – Совершенно серьезным и даже каким-то торжественным голосом начал Леха. – Его ты победил, тут вопросов нет. Порвал, как Тузик грелку. Так что ставим галочку.

– Галочку? – усмехнулся я.

– Именно! – Довольно ответил тот. – Большую, жирную и красную галочку напротив первой позиции. Это означает, что ты освободился от личной корысти и злобы.

– А причём тут злоба и, тем более, корысть?

– Люди злятся и ненавидят то, чего больше всего боятся, а также не желают лишиться чего-то, что принадлежит не им, но они этого очень хотят. Ты ничего не боишься и ничего ни от кого не ждёшь. Таким образом, победив страх, ты обрел мужество и бескорыстие.

– Оригинальная теория. – Пробормотал я, совершенно не врубаясь в бред, который нёс Леха. – А сколько всего этих твоих позиций?

– Три. – Сказал он. – Тебе говорили, но ты не помнишь… Ну да ладно! Второе – это Любовь. Галочку ставить, конечно, рано, но ты успешно начинаешь ее познавать.

– Начинаю? – Вскинулся я в недоумении. – Лех, там в пещере девушка спит, я думаю, ты заметил. Так вот… Я ее люблю так, как никто никогда никого не любил и, наверное, не будет любить!

И после недолгой паузы скромно добавил:

– И она меня… Так, какую ещё любовь я должен познать?

– Вечную. – Последовал ответ. – И безусловную.

Я молча смотрел на него, не понимая и ожидая продолжения.

Леший вздохнул и тоном мудрого и терпеливого взрослого, беседующего с недалеким солопедом, заговорил снова:

– Ваша с Настей любовь уникальна. Она давно преодолела самую высокую ступень идеала любви между мужчиной и женщиной и измеряется уже какими-то другими критериями; если, вообще, доступна для каких бы то ни было измерений. Но это только начало пути. Там, в пещере, ты просто великолепно обосновал себе за эгоизм. Все верно. В отношении Насти и вашего будущего ребёнка ты не оставил от своего эгоизма и камня на камне. Но этого мало. Тебе надо укротить само Эго. Наше любимое и безразмерное человеческое Эго. А вот тут ты пока далёк от совершенства.

– Да не хочу я ни хера ничего укрощать! Я просто хочу вытащить отсюда свою женщину в безопасное место! И время. Причём, желательно год этак в две тысячи шестнадцатый! – я уже почти кричал.

– Вот об этом я и говорю. – усмехнулся Леха.

– Не понимаю…

– А это и не обязательно. Придёт время – поймёшь.

Блин! Опять мудрого старца включил. Да что ж с ним такое-то? Так, спокойно, Егорка! Только не возмущаться, а то опять замолчит…

– Ладно. – сказал я. – С любовью понятно, что ничего не понятно. Что там ещё я должен познать или обрести? Короче, третий пункт твоего списка.

– Он не мой. – Задумчиво произнёс Леший, снова словно прислушиваясь к чему-то. – Третий пункт. Третий пункт…

Вдруг он посмотрел мне прямо в глаза, и во взгляде его на короткий миг, но очень отчетливо мелькнули тоска и искреннее сочувствие. Я был уверен, что мне не показалось. Так, наверное, смотрит на пациента врач, знающий его страшный диагноз, но не хотящий или не имеющий права сказать правду.

– Третий пункт. – ещё раз повторил он задумчиво. Снова поднял глаза. Все исчезло. На меня смотрел совершенно спокойный и равнодушный человек. Или кто он там теперь? Проводник?

– Мне тут товарищи из зала подсказывают, что про это тебе рассказывать ещё рано. – Продолжил он совсем другим бодрым и веселым голосом. – Могу только немного намекнуть.

– Ну, сделай милость. – съязвил я.

– Это тоже состояние души. И также, как и любовь, частично ты его обрёл. Если не ошибаюсь, больше года назад в Сарае, когда сидел, прикованный к батарее, после агрессивного психологического ликбеза, проведённого Бородой. Да и потом набирал по чуть-чуть. Но все равно очень мало.

– Похуизм, чтоли? – Спросил я, немного подумав. – А что? Нормальное состояние души…

– Егор! – Голос Лехи зазвенел. – Ты, видимо, до сих пор не понял в какой замес вы попали и, что стоит на кону! Шутки давно кончились!

– Хорошо, хорошо! – Я примирительно поднял руки. – Все. Больше ни-ни! Нельзя, так не говори, сам допру, наверное. Когда-нибудь… Только объясни мне, простому пожарному, зачем мне все это обретать? Все очень красиво и возвышенно звучит, а вот, на хрена это надо, я не понимаю.

Леший снова вздохнул, как старый дядька:

– Это необходимо для того, чтобы твои разум и душа были полностью очищены от ненужной шелухи человеческих предрассудков и стереотипов, чтобы в нужный момент ты сам, осознанно и добровольно принял правильное решение, последствия которого, не буду скрывать, могут быть очень негативными конкретно для тебя, но единственно возможными для спасения всего остального.

– Чего остального?

– Всего.

– Очень исчерпывающий ответ. – Я все еще совершенно не вдуплял, о чем он говорит, но слова про негативные последствия как-то не настраивали на дальнейшее плодотворное сотрудничество с Лешим и с его "товарищами из зала". – А когда наступит этот момент?