«Аквариум». Геометрия хаоса

«Из околоземного пространства мы наконец-то вышли на орбиту, — говорил тогда Гребенщиков. — Мир стал единым местом, не разделённым на страны и политические округа. Вообще русский становится истинно русским, только перестав зависеть от своего околоточного».

Как выяснилось в процессе беседы, в сессии активное участие принимала лондонская красавица Кейт Сент-Джон, игравшая на гобое со многими рок-звёздами, включая Ван Моррисона. В течение нескольких месяцев они с Борисом обменивались факсами, уточняя нюансы аранжировок и приглашённых музыкантов. А за микшерным пультом колдовал легендарный Джерри Бойз, и его тандем с БГ можно было проанализировать в журналах для специалистов по звуку. Порассуждать «про саунд» Борис любил с незапамятных времён — я и глазом не успел моргнуть, как разговор переключился на «английский стандарт» Дэйва Стюарта, «стену звука» Фила Спектора и студийные находки Джорджа Мартина. Подобный объём информации давал понять, что «Аквариум» уверенно перешёл на мировое время, а все вышеупомянутые персоналии имеют к «Навигатору» самое прямое отношение. По крайней мере на метафизическом уровне.

«Продюсерами альбома — в западном смысле этого слова — были я и Кейт Сент-Джон, — подвёл БГ итоги лондонских приключений на пресс-конференции в одном из московских клубов. — Мы сошлись с Кейт в понимании звука, и она помогла нам сделать то, что мы сделали — к слову, по фантастически низким расценкам... Я хотел работать в Англии с самого начала, и для меня вполне естественно записывать альбомы именно там. Я не хочу сказать ничего плохого про местные студии звукозаписи и русских звукоинженеров, но всё, что я слышал за тридцать лет существования нашей музыки, никогда не выходило за рамки любительской звукозаписи».

После этих слов я задумался о порядке действий. Для начала надо было внимательно переслушать демо «Навигатора». Вместе с «Костромой» это был уже третий диск, сфокусированный вокруг эстетики «Русского альбома». Опять у Бориса наблюдались переизбыток вальсов и минимум драйвовых номеров. Оставалось лишь уповать на то, что «акулы пера» не заметят пересечений между «Таможенным блюзом» и концертным боевиком «Козлы», исполнявшимся в 1986 году.

«Я боюсь, что у меня все блюзы похожи на “Козлов”», — как-то в порыве откровения признался Гребенщиков.

Вскоре идеолог «Аквариума» привёз из Лондона полностью отмастеренный альбом. Мои надежды на качественное студийное сведение оказались небеспочвенными.

«Несмотря на некоторую нервозность, конечный результат оказался в пользу концепции Гребенщикова, — соглашался со мной Сакмаров. — Начались радиоротации, посыпались приглашения на концерты в России и Европе. Удивительное сочетание английской сдержанности и русской «разорви рубаху на груди» впервые вывели «Аквариум» на мейнстримовый уровень в массовом сознании».

Последствия не заставили себя ждать. Билеты на три московские презентации «Навигатора» были раскуплены задолго до события: организаторам пришлось в пожарном порядке делать дополнительное выступление. При поддержке «Европы Плюс» песни «Голубой огонёк» и «Три сестры» стали ротироваться на радио, вот-вот должен был появиться видеоклип «Гарсон № 2».

В итоге всего за несколько дней в России было продано десять тысяч экземпляров «Навигатора», а ещё через неделю на оптовых складах не осталось ни одного компакт-диска из двадцатитысячного тиража. Кассет разошлось в несколько раз больше, и для 1995 года это были неплохие показатели.

Ровно через месяц, обедая в клубе «Московский», Гребенщиков не без удивления листал составленную мной толстую папку с материалами про альбом «Навигатор». Это был, наверное, первый пресс-клипинг в истории «Аквариума», который Борис держал в руках. Понимая торжественность момента, мы оба молчали. Помню, что расположенная в хронологическом порядке подборка делилась на пять типов: анонсы концертов в Горбушке, развернутые интервью, аналитические материалы, англоязычная пресса и, наконец, рецензии на «Навигатор».

«Спасибо за пять звёздочек», — улыбнулся Борис Борисович, разглядывая сквозь стильные очки от Armani мою рецензию в газете «Известия».

«Не за что, — недовольно проворчал я. — Там изначально было четыре звезды, а пятую дорисовали прямо на вёрстке. По-видимому, это сделали твои фанаты-дизайнеры».

Сюжеты

Я чувствую время, одержимое хаосом... Мне не хочется сейчас делать мягкую расслабленную музыку, потому что я не в ладах с тем, что происходит, и не в ладах довольно сильно.

Борис Гребенщиков