«Аквариум». Геометрия хаоса

Уезжая на рассвете из гостеприимной Дубны, я увидел в дымке одинокий силуэт Бориса, который сидел на берегу Волги, сжимая в руках недопитую бутылку водки. По-моему, он находился в состоянии полного душевного равновесия с окружающим миром. Поэтому я решил не отвлекать поэта, чтобы не нарушать ауру одиночества и абсолютную идиллию...

Между пространством и временем

Я — профессиональный геометр. Всё творчество «Аквариума» построено на прямом знании геометрии. Применяя теорему Пифагора в жизни, мы просто переводим её в слова. И всегда надо помнить, что наша геометрия многомерна. Это не те жалкие три измерения, я говорю о серьёзной геометрии, где восемь измерений. Или шестнадцать. Раскрою тайну: с самого верха мне был дан приказ сконструировать пирамиду.

Борис Гребенщиков

Несмотря на сверхзанятость и множество разных проектов, Гребенщикова и Курёхина по-прежнему тянуло друг к другу. И в этом состоянии они в начале девяностых засели за экспериментальную запись, получившую впоследствии название «Детский альбом». Друзья уверяли всех вокруг, что их совместная работа, которую они решили выпустить на лейбле «Курицца Рекордс», «будет мощным взрывом». В тот момент от них шёл такой заряд энергии, что не поверить им было просто невозможно.

Первоначально патриархи решили записать несколько песен с английской «рыбой» вместо текстов. А там, мол, видно будет. Они заперлись в студии фирмы «Мелодия» и, казалось, пропали для внешнего мира. Найти их не могли ни родственники, ни приятели, ни музыканты. Никто и предположить не мог, что эта сессия продлится так долго — с затяжными паузами на поездки «Аквариума» в Лондон, на съёмки Курёхина в кино и на его увлечение запрещённой впоследствии Национал-большевистской партией.

Ещё во времена «Русского тура» студийные отшельники попытались работать втроём: Капитан, Гребенщиков и Юра Каспарян из «Кино», который мастерски умел пользоваться ритм-боксом. Правда, на долгое время этого иллюзорного состава не хватило.

«Третьим участником сессии планировался Каспарян, но он вскоре исчез, — рассказывал мне Борис. — Потому что пришёл на запись вместе со своим учителем, который был неприятен и просто непристоен. И вёл себя непристойно — как человек, которого нужно вышибать из любого дома. И Курёхин вышиб его без секунды колебаний. Каспарян сильно обиделся и на следующий день в лучших традициях Брюса Ли заявил: «Вы оскорбили моего учителя, поэтому я не могу с вами работать». Всё это было абсолютно серьёзно... Так мы остались без ритма, что было сложно. Поэтому первый приступ не прошёл, а второй мы дорабатывали отдельными кусками. Но между кусками были огромные паузы».

В студии написание композиций происходило с большим трудом. Дорогущее время транжирилось почём зря. Две суперзвезды являлись на запись неподготовленными, совершенно не представляя, что именно они сегодня будут делать. Если ничего путного им в голову не приходило, они не расстраивались, а отправлялись в курилку к режиссёрам с «Ленфильма» и обсуждали очередной фантасмагорический проект.

«Я фиксировал запись «Детского альбома» на видеокамеру, — вспоминал Липницкий. — Но всё, что было связано с этой сессией, постоянно шло через пень-колоду. Так случилось и с моей видеокассетой, которая потом исчезла. А вообще со стороны всё это выглядело довольно странно. Было очевидно, как с какого-то момента Капитана и БГ начали буквально разрывать на части некие центробежные силы».

Всё это оказалось вполне объяснимо. Люди они были разные, и к сорока годам их взгляды на жизнь и на искусство тоже оказались разными. В Курёхине было больше дикости и беспредела, но и хаоса в его голове было больше. Математически структурированный мозг Бориса не уставал поражаться бесхозяйственности Капитана, который выбрасывал из треков поистине гениальные фрагменты.

«Я помню, как в композиции Living in the Real World Сергей сыграл на нескольких синтезаторных примочках соло неземной красоты, — восхищённо говорил БГ. — Такие вещи он делал крайне редко, и я очень виню себя за то, что вовремя не растормошил его сделать гораздо больше».

В свою очередь, Курёхин рассказывал друзьям, что в процессе записи Борис не соблюдал внутренние договорённости. Мол, Капитан пишет для альбома музыку, а Гребенщиков — поэзию.

«Я уже два года сижу и жду этих текстов, — жаловался Курёхин своему приятелю Сергею Фирсову. — И в итоге теперь мы пишемся по отдельности. Либо я, либо — он. И лишь изредка вместе. Я приезжаю в студию, записываю клавиши. Он приезжает, всё сотрёт... Наложит десять гитар. Вот так мы и пишемся».