Аль-Амин и аль-Мамун

Она отвернулась и замерла, в страхе и трепете ожидая его ответа. Бехзад медлил: он думал о важности дела, возложенного на него; не помешает ли этому делу его признание в любви к Маймуне. Но скрывать долее свое чувство было выше его сил.

— Нужно ли говорить об этом? — вымолвил он наконец. — Конечно, я люблю тебя, Маймуна!

При этих словах девушка улыбнулась и вдруг, охваченная радостью столь же сильной, как только что пережитое горе, залилась счастливым смехом, хотя слезы помимо воли все еще катились по ее щекам.

— Ты любишь меня, Бехзад, любишь?! — вопрошала она. — Неужели это правда? Бехзад, милый, скажи, что это не сон?

Бехзад вдруг помрачнел, словно вспомнил о чем-то печальном. Выражение озабоченности появилось на его лице.

— Это не сон, — повторил он вслед за Маймуной и замолчал, глядя в сторону и в задумчивости потирая подбородок.

Маймуна испугалась: неужели он уже раскаивается в своих словах?

— Что с тобою? — воскликнула она. — Ты жалеешь о только что сказанном? Ты не любишь меня?..

— Люблю, — тихо отвечал он, — однако…

— Что, «однако»?

— Позволь мне сделать тебе еще одно признание.

— Мне достаточно было услышать, что ты меня любишь, — так же тихо сказала Маймуна и опустила голову. — А теперь можешь говорить все, что захочешь. Ну, не медли же! — добавила она, заметив, что он колеблется. — Не думай, будто я боюсь, что ты уедешь!

— Я уезжаю надолго, и ты должна смириться с предстоящей разлукой — таково условие моей любви.

— Вот ты уже и ставишь мне условия, — печально прошептала девушка. — А я люблю тебя безо всяких условий.

Смущенный этим мягким упреком, Бехзад опустил глаза.

— Ты права, — после некоторого раздумья согласился он. — В любви нельзя ставить условия. Но ведь я забочусь о твоем благе, Маймуна, — позволь тебе об этом напомнить, — и тут ты должна мне повиноваться.

— Моя любовь к тебе так глубока, что она не позволяет стеснять тебя в чем бы то ни было. Люби меня, и я подчинюсь всем твоим требованиям.

— Ты уже знаешь, что мне нужно ехать. Но я отправляюсь, чтобы там, вдали от тебя, бороться и за твое счастье. Вот это я и хотел тебе сказать. Отныне ты — владычица моей жизни! Ты слышала, что я послан сюда общиной хуррамитов, — это чистая правда, — но я больше, чем просто их посланец! Поверь, я не смогу наслаждаться нашей любовью, пока не отомщу моим врагам! Вернуться к тебе целым и невредимым с победой, отомстив за твоего отца и других невинно убитых, восторжествовать над злым роком, — вот в чем для меня счастье! Я знаю, что ставлю тебе тяжкое условие, я многого требую, но у нас нет иного выбора. — Бехзад поднялся. — А теперь пойди поспи, ты слишком устала, — уже спокойно добавил он.

Девушка поднялась. Сердце ее было переполнено счастьем. На миг она забыла о предстоящей разлуке, которая надолго отодвинет срок их женитьбы. Ведь Бехзад обещал отомстить за смерть отца! Кто же ее возлюбленный на самом деле, как понять его слова, что он больше, чем просто посланец общины хуррамитов?

Маймуна хотела спросить об этом, но не решилась, — нужно было повиноваться и идти спать.

Бехзад указал на дверь, которая вела в спальню, и, взяв светильник, пошел вперед, освещая дорогу. Девушка послушно двинулась вслед за ним. В мыслях ее царило смятение.

В комнате, куда они вошли, стояла низкая тахта, обтянутая воловьей кожей, на которой лежали подушка и покрывало.

— Ты здесь будешь спать сегодня, доброй ночи! — с этими словами Бехзад ушел, забрав с собой светильник. Едва исчез последний отблеск его огонька, Маймуна сбросила накидку, и, забравшись под покрывало, с наслаждением вытянулась на мягкой тахте.

Глава 39. Тайна дворцового сада

Прошел час, но Маймуне не спалось. Она поправила подушку и плотнее закуталась в покрывало. В доме царила глубокая тишина, нарушаемая только храпом Аббады. Комната тонула во мраке. Теперь, когда Маймуна осталась одна, ее вновь охватили тревоги и сомнения. Вспоминалось все перенесенное ею за день.

Бехзад любит ее! При одной мысли об этом на душе у нее стало радостно. Жаль только, не удалось узнать, что прячет милый в своем ларце; ей так этого хотелось, но случай был неподходящий. Девушка утешила себя, что в следующий раз она непременно доберется до истины.

Прошел еще один час, в течение которого Маймуна ни на минуту не сомкнула глаз, несмотря на то, что тело и душа ее жаждали покоя. Она металась на своем ложе — в мыслях то и дело возникали подробности разговора с Бехзадом…

Когда бессонница вконец измучила ее, она попробовала встать, но тут же передумала: двигаться в этой кромешной тьме было невозможно. Придется терпеть — лежать и ждать наступления утра.

Тишина, стоявшая в доме, лишь усугубляла страдания девушки. Внезапно ей почудилось какое-то движение снаружи, за стеной; она прислушалась: где-то ударяли мотыгой в землю. Маймуна вздрогнула.