Ала ад-Дин и повелитель джиннов

Глава 1. Кошмар Ала ад-Дина

Огромная железная птица с полым нутром и широко распахнутыми крыльями, гудя и свистя, прокатилась по узкой дорожке, помеченной по краям веселыми яркими фонариками, но, передумав, повернула нос в другую сторону, ворчливо проверещав металлическим голосом, и замерла, ожидая неизвестно чего. Ала ад-Дин, прикованный странным ремнем к невиданному им доселе, ни на что не похожему мягкому стулу, сидел ни жив ни мертв, ожидая смертной участи, когда птица начнет переваривать своих жертв. Помимо Ала ад-Дина в чреве птицы находились и еще люди, странно одетые и совершенно апатичные ко всему происходящему. Одни лежали, откинувшись на узкие спинки стульев и закрыв глаза; другие глазели в расцвеченную разноцветными фонариками ночь сквозь круглые, затянутые прочным теплым льдом отверстия в боках птицы. Похоже, все они уже смирились со своей участью. И тут погас свет, а птица внезапно словно взбесилась. Издав противный, все нарастающий вопль то ли боли, то ли торжества, она ринулась вперед. Замелькали фонарики, все быстрее и быстрее убегая назад. Несчастного Ала ад-Дина неведомая сила вжала в кресло. Птицу затрясло в припадке безумия. Ее негнущиеся крылья забила мелкая дрожь, и вдруг земля провалилась. Что-то грохнуло, потом еще раз, и птицу повело влево. Крылья начали уменьшаться. Казалось, птица вбирает в них странные широкие перья. Ее тряхнуло – раз, другой. Уши у донельзя перепуганного молодого человека заложило, в груди он ощутил предательский холод, а все его тело сковал липкий страх, хотя, казалось, больше, чем он уже напуган, испугаться просто невозможно. Ала ад-Дин закричал, забился в прочных путах…

– Сынок, что с тобой? – разорвал жуткий кошмар очень знакомый голос. Этот добрый, полный нежности голос всегда нес его душе ощущение покоя.

Ала ад-Дин вскочил с постели и огляделся вокруг. Тело его, покрытое холодным потом, била мелкая дрожь. Но брюха страшной птицы уже не было, и фонариков не было, и столбов, озаренных неведомыми яркими светильниками тоже. Не было ничего, был лишь его родной дом, комната, наполненная плотной тьмой и ласкающей слух тишиной. Сквозь покрывало ночи Ала ад-Дину все же удалось разглядеть лицо испуганной матери, державшей его за плечо.

– О-о, какой кошмар! – пробормотал Ала ад-Дин, отирая непослушной ладонью лицо. – Присниться же такое!

– Что на этот раз? – вздохнула старая женщина, убирая суховатую горячую ладонь с плеча сына и опускаясь на пол рядом с ним. – Расскажи мне.

– Вы не поверите, мама! Это была огромная железная птица. Она проглотила много-много людей и собралась куда-то лететь. А еще там была какая-то бесстыжая белая девка.

– Почему белая? – нахмурилась мать.

– Да откуда же я знаю, мама! – развел руками Ала ад-Дин.

– Мда-а!.. Ну, хоть красивая? – тут же заинтересовалась любопытная от природы женщина.

– Не знаю, разве только ноги, – честно признался Ала ад-Дин, порядком запунцовев при этом, что в темноте осталось незамеченным, и скромно потупил глаза. – Я смотрел на ее голые ноги.

– О Аллах! Она что, голая была? – испугалась старушка, отшатнувшись от сына.

– Ну, не то чтобы… На ней была надета жилетка. И еще синий поясной платок. Даже не платок, а платочек. У-узенький такой, – показал руками Ала ад-Дин.

– Вай мэ! Не показывай на себе, остолоп ты эдакий, – еще привяжется! – перепугалась старушка-мать, воздавая молитву Всевышнему.

– Ну вот, – как ни в чем не бывало продолжал свой рассказ Ала ад-Дин, – и она – эта девка размахивала руками, будто пораженная джинном безумия и что-то все время говорила, говорила. Но я не понял ни слова. Мне кажется, она предлагала купить какую-то рыжую штуку, похожую на слюнявчик, но никому она не нужна была. А ноги у нее, прости Аллах, совсем и очень даже неприлично лысые, не как у наших женщин, и будто из воска. А блестят, как начищенная таньга.

– Это нечистая сила, точно тебе говорю! Постой… – встрепенулась старушка. – А откуда это ты про женские ноги знаешь?

– Ну как же, мама, я это… ну, как бы сказать… – Ала ад-Дин окончательно растерялся, не зная, как выкрутиться. И надо же было такое ляпнуть, да еще матери! – А на базаре рабынь продавали, вот и видел! – нашелся внезапно молодой человек и в душе улыбнулся собственной удачной выдумке.

– Ах, это, – сразу успокоилась старушка, но в ее сердце зародилось подозрение, что здесь не совсем все чисто. – Жениться тебе надо сынок, потому и девки всякие распутные снятся, к греху тебя подводят.

– Ну, нет! – повел шеей Ала ад-Дин. – Я еще слишком молод, мама. Не торопите меня.