Ала ад-Дин и повелитель джиннов

– Ага, я быстро, – соскочил с топчана Ахмед, довольно потирая ладони.

– А-а, постой, постой, о чужестранец! – спохватился, опомнившись, чайханщик. – Зачем нам ссориться? Зачем стража, судья? Мы умные порядочные люди, и вполне можем договориться обо всем сами.

– Что ж, давай договоримся, – согласился с ним Максим. – Если через пять минут на дастархане не будет свежих лепешек и чая, а еще через пять нежнейшего шашлыка, то Ахмед…

– Я понял, понял, – замахал на него руками чайханщик. – Сейчас все будет, уважаемые. Все будет!

Чайханщика словно ветром сдуло.

– Как вы любите впустую говорить, шеф, – ворчливо заметил Ахмед, вновь опускаясь на топчан. – Я бы просто дал ему в морду.

– О, разумеется! А затем чайханщик вызвал бы стражу, и вместо лепешек и шашлыка ты отведал палок, а заодно лишился всех денег.

– Да, об этом я не подумал, – вынужден был согласиться Ахмед. – Но теперь я узнаю в вас того самого шефа, которого я знал когда-то! Вы все также скоры на расправу и остры на язык.

– А, брось, Ахмед. Нет уже того шефа. Был, да весь давно выветрился.

– Не скажите. Вы так лихо расправились с Абаназаром…

– Это я могу. Это сколько угодно! Морду там набить, взорвать что-нибудь, разрушить дом, языком трепать, – криво усмехнулся Максим, играя ножиком и краем глаза наблюдая за чайханщиком, то и дело настороженно поглядывающим в небольшое оконце. – Ага, вот и наш завтрак!

Чайханщик, раскланиваясь и слащаво, но очень неестественно улыбаясь, сгрузил на стол горячий чайник с зеленым чаем, нарезку из лука и щавеля и благоухающий дивными мясными ароматами шашлык, прикрытый горячей, только что из тандыра лепешкой.

– Ну, вот, другое дело, уважаемый! – похвалил Максим труды чайханщика. – Можешь же!

– Да-да, приятного аппетита, дорогие гости, – расточал тот улыбки, скрежеща при этом зубами.

– Благодарю, любезнейший. Можешь быть свободен. Пока, – Максим накинулся на шашлык, словно изголодавшийся лев, утеряв интерес к персоне чайханщика.

Тот отвернулся и, чуть горбясь и бубня себе под нос ругательства, поплелся к себе. И откуда только свалились на его голову эти вредные проходимцы, особенно этот бледный языкатый шакал в одних штанах и рванине на широких плечах!..

– О славный метельщик – кхе! – улиц, блистающий своим непревзойденным мастерством – кха! – и столь виртуозно орудующий этим наидостойнейшим – кхо! – инструментом, – донесся до ушей Максима очень знакомый голос, и он повернул голову туда, где неподалеку от чайханы худой изможденный мужчина подметал метлой улицу, поднимая клубы пыли. – Не скажешь ли ты… а-апчхи!

Максим подавился куском мяса и зашелся в кашле. Ахмед услужливо похлопал его по спине.

– Что с вами, шеф?

– Ты только посмотри, кого принесло, – кивнул Максим, вытирая с глаз невольно выступившие слезы.

В этот самый момент мужчина огрел по спине метлой вопрошающего его оборванного старика, в котором Ахмед без труда признал своего бывшего хозяина.

– Пошел прочь, старый ишак! Или еще захотел получить достойным инструментом по блистающей пустой тыкве? – выругался мужчина, потрясая метлой. – Ишь, еще издеваться будет. В гробу я видал это проклятое мастерство за два медяка! Двадцать пять лет мету улицы, а не скопил даже на похороны.

– Но я только хотел… – закрываясь руками, проблеял Абаназар.

– Что? тебе мало? Прочь!!!

Абаназар, сгорбившись и непрестанно чихая, отошел в сторонку, оглядел чайхану и начал подниматься по ступенькам.

– Уй-юй! – палка шашлыка выпала из ослабевших пальцев Ахмеда, и тот полез под курпачу. – Опять эта старая обезьяна. И как он только выбрался из ямы!

– Ты куда? – ухватил его за штаны Максим. – Садись и ешь.

– Не-е. Если он нас увидит… – донеслось из-под курпачи.

– Вылезай, говорю. Если раньше он ничего не смог сделать, то сейчас и подавно ничего у него выйдет. Колдун он, похоже, еще тот.

– Не скажите, шеф. Я таких ужасов насмотрелся у него, до сих пор икаю, как вспомню. Ик! Вот, видите? Только что ночью не мочусь. Да палач с острым топором пред ним словно безобидный младенец с погремушкой!

– Стыдись, Ахмед! Это же обычный старикашка, – Максим как ни в чем не бывало продолжал уплетать свой шашлык, искоса поглядывая на вошедшего в чайхану колдуна. – Чего он стоит без своих колбочек? А заклинание – так пока он его выговорит (если вообще вспомнит), мы три раза выспаться успеем.

– Вы так считаете? – не поверил Ахмед, но все-таки выбрался из-под курпачи и сел, прикрыв левую сторону лица тюбетейкой. – Шеф, куда он идет?

– Сюда, тебя увидел, – серьезно сказал Максим. – Ты посмотри, как обрадовался!

– О Аллах! – подскочил Ахмед, сильно побледнев и собрался опять лезть под курпачу.

– Да пошутил я, пошутил.

– Ну и шутки у вас! – выдохнул Ахмед, осторожно выглянув из-за тюбетейки.

Абаназар, подслеповато щурясь, прошел мимо топчана, на котором сидели друзья, и осторожно заглянул в комнатушку, где неистово гремел посудой злой чайханщик.

– О искуснейший из чайханщиков, – начал он, облизываясь и принюхиваясь к запахам, царившим на кухне, – чей несравненный шашлык…