Ала ад-Дин и повелитель джиннов

Максим приблизил губы к уху джинна и быстро зашептал в него. На подвижном, изменчивом лице Саджиза отражались то полная сосредоточенность, то легкое недоверие с примесью снисходительности, то неприкрытое презрение и еще множество самых разных эмоций.

– Ага!.. Угу!.. Ты думаешь?.. Не получится, хвост даю… А вот это… – иногда восклицал джинн, а Максим все шептал и шептал, не обращая внимания на замечания Саджиза.

Ахмед, которому все нужно было знать, вслушивался в тихое бормотание, выставив правое ухо, но к его глубочайшему разочарованию не смог разобрать ни слова.

Ала ад-Дин и вовсе приуныл, решив, будто о нем все позабыли – ведь его горе самое горькое, и ни в какое сравнение оно не могло идти с какой-то там свободой джиннов. Разумеется, с точки зрения юноши. Ала ад-Дин долго терпел, потом вдруг вскочил с табурета и бросился к Максиму, который до сих пор крутил в пальцах волшебную палочку. Максим и дернуться не успел, как юноша выхватил у него из пальцев палочку и отскочил обратно ко входу, прижимая волшебную вещь к груди.

– Стой, что ты еще задумал? – взмахнул рукой Максим.

– Я понял, вам всем наплевать на мое горе.

– Да какое у тебя горе, балда ты стоеросовая? – прорычал Ахмед, которому Ала ад-Дин со своей несчастной любовью надоел хуже горькой редьки. – Горе у него! Вот у меня горе: ни семьи, ни родных, ни дома, ни работы, ни денег. А у тебя что? Баба, видишь ли, замуж выходит! А-ха-ха, горе-то какое! Нытик вонючий.

– Я не нытик, а она не баба – не смей так говорить о моей прекрасной Будур, да отсохнет твой поганый язык! – выкрикнул Ала ад-Дин и взмахнул волшебной палочкой.

– Ы? Ы, ы! – перепуганный Ахмед с круглыми глазами заметался по зале. – Оуэ, ы! А-а-а!

– Вот тебе, получил? – злорадно захихикал Ала ад-Дин. – Будешь знать, как обзывать мою несравненную Будур!

– Ты чего сделал, индюк придурковатый? – медленно начал звереть Максим, закатывая рукава рубахи и наступая на притихшего Ала ад-Дина. – Да я же тебя сейчас на кабоб разделаю, морда твоя влюбленная! Я же тебе руки-ноги местами переменяю, оборву все, что выступает, и прикручу там, где выступать не должно!

– Н-не трогайте меня, – отступил юноша на шаг к стене. – Слышите? А то я…

– Я же тебя, гада, в бараний рог скручу! – продолжал наступатьМаксим.

– Исчезни! – взмахнул палочкой Ала ад-Дин, зажмурив глаза.

– Я же тебя, хорек ты вонючий, по стенке размажу! – как ни в чем не бывало сделал еще один шаг Максим.

– Замри! – неистово замахал палочкой Ала ад-Дин, вжимаясь спиной в стену. – Изыди! Пропади! Не трогай меня-а-а! Кх, кха!

Пальцы Максима сомкнулись на горле Ала ад-Дин и медленно начали поднимать юношу вверх по стене.

– Я же тебе сейчас башку отвинчу, шпана ты подзаборная, и ухи пообрываю – назад, как Саджиз, уже не прикрутишь! Усек?

– Ы-кхе! – задрыгал ногами Ала ад-Дин, вцепившись в пальцы Максима обеими руками, и выкатил глаза.

– А ну, верни Ахмедке язык!

– Х-х-хы!

– Чего? Не понял!

– Да отпусти ты его, – подплыл к Максиму джинн, коснувшись его плеча. – Он же сейчас задохнется.

– Пусть сначала вернет язык! – гневно сверкая глазами, продолжал настаивать Максим.

– Да как же он его вернет, если он ни слова сказать не может.

– Кхех! – забился Ала ад-Дин, вываливая язык.

– Так чего же ты раньше-то молчал?

Максим поспешно разжал пальцы, и Ала ад-Дин упал на пол, держась за горло и стараясь отдышаться. В его горле что-то клокотало и надсадно сипело.

– Суров ты, Грозный Махсум, – прищелкнул языком Саджиз.

– Да я за своих друзей пасть порву, моргала выколю. – Максим все еще тяжело дышал, но уже отходил. – Возвращай, ну?

Ала ад-Дин поморщился.

– Язык… пусть присохнет… обратно, – с трудом выговорил он и взмахнул палочкой.

– Аэ, ы? – Ахмед остановился и пошлепал губами. Лицо его медленно преобразилось, осветившись счастьем. – Ур-ра!!! Мой язык, язычок! Трали-вали, нам не наливали! – заскакал он на месте. – Ну что, Данила-мастер, не вышел у тебя каменный цветок? – подмигнул он Ала ад-Дину. – Гусь ты репчатый, самоходный!

– Знаешь, – заметил Саджиз, наблюдавший за Ахмедом, – мне иногда кажется, что без языка ему было бы гораздо лучше.

– Мне тоже, – вынужден был согласиться Максим. – Но таков уж наш Ахмед.

Максим склонился над Ала ад-Дином и вырвал из его руки волшебную палочку.

– Детям спички не игрушки! – назидательно произнес он. – Слушай, Саджиз, – повернулся он джинну, – а ведь по большому счету нам крупно повезло, что на меня волшебные штучки не действуют.

– Повезло, говоришь? – задумался джинн. – А может, Каззан был не так уж и неправ на твой счет, а?

– Все может быть, – уклончиво отозвался Максим.

– Простите меня, о добрые люди! – взмолился Ала ад-Дин. – На меня нашло помутнение. Я не хотел.

– А что ты хотел? – с вызовом спросил Максим.

– Я… я не знаю, – развел руками Ала ад-Дин. – Я хотел, чтобы… чтобы… – Юноша спрятал лицо в ладонях и, похоже, приготовился реветь.

– Старая песня о главном, – усмехнулся Максим. – Тебе же, балбесу, сказали: поможем! Чего тебе еще надо было?

– Но ведь она выйдет замуж и тогда!.. – выкрикнул Ала ад-Дин.