Аладдин и волшебная лампа

Вечером магрибинец постучал в покои царевны – Аладдин как знал, что он явится. Фатима отворила дверь, и он вошёл, в одной руке – большой букет роз, в другой – большая коробка рахат-лукума, а на ногах красные туфли с острыми загнутыми носами. Он надушил бороду, отполировал ногти и выщипал из носа все до одного волоски.

– Ах, мой сладкий и сочный персик! – заговорил он. – Моя милая маленькая мусипусечка! Я пришёл, чтобы отужинать с тобой, и, скажу, не таясь, – хочу на тебе жениться. Не сомневайся, такой могущественный чародей, как я – очень выгодная партия, мой лакомый кусочек. А сейчас давай сядем на мягкие шёлковые подушки и станем пировать. Рабы! Несите угощение!

Тут же явился целый полк рабов, несущих блюда жареной верблюжатины и запечённой ягнятины, риса и кускуса, хлеба и всевозможных плодов, а также кувшины охлаждённого вина.

Бадр аль-Будур притворилась, будто ей всё очень нравится. Она пробовала блюда, улыбалась, шутила и кокетничала с магрибинцем, а когда они закончили есть, сказала:

– Хочу познакомить тебя с одним обычаем моей страны, о великий. Когда влюблённые приносят друг другу клятвы верности, они обмениваются кубками. Позволь же мне испить из твоего, о прекрасный ликом, благоуханный волшебник.

Очарованный лестью магрибинец позволил ей сделать глоток из своего кубка. Он и не заметил, как она выжала в свой напиток сок трав. Тогда царевна поцеловала его.

– О, твои губы слаще дыни! – воскликнул он, опьянённый поцелуем, и осушил кубок до дна, желая поцеловать царевну ещё раз.

Но вышло так, что тот поцелуй стал последним в его жизни. С колдуном творилось нечто ужасное. Сок трав высушил его лёгкие, сдавил сердце и заморозил кровь. Бездыханный колдун камнем рухнул на пол.

Бадр аль-Будур подбежала к окну и широко его распахнула.

– Аладдин! Аладдин!

В мгновение ока тот забрался в окно, и влюблённые стали целоваться. Но долго целовать царевну Аладдин не мог, ему нужно было сделать кое-что ещё.

Подойдя к чародею, Аладдин приподнял полу его халата – вот она, лампа! Не мешкая, юноша схватил её и, надёжно спрятав, повернулся к Бадр аль-Будур:

– Выйди ненадолго из комнаты, милая. Я должен раз и навсегда покончить с этим подлецом.

Как только Бадр аль-Будур вышла, Аладдин выхватил меч и отрубил магрибинцу голову. Злодею пришёл конец, теперь уж наверняка.

Аладдин потёр лампу, и появился джинн.

– Я здесь, мой господин! Приказывай, и я выполню любое твоё повеление – и я, и другие рабы лампы.

– Скажи-ка, джинн, если бы магрибинец приказал убить меня, ты бы это сделал?

– Тут же раздавил бы тебя, как блоху, мой господин, ведь я раб любого, кто потрёт лампу.

– Понятно. Так это ты доставил сюда дворец, джинн?

– Истинно так, господин.

– А можешь вернуть его назад, на место?

– В мгновение ока, повелитель.

Джинн смерчем вылетел в окно, а в следующее мгновение Аладдин, и Бадр аль-Будур, и Фатима ощутили лёгкий толчок – дворец вместе с фундаментом оторвался от земли. Но джинн так аккуратно всё сделал, что они и не догадывались о полёте, пока через пять секунд не почувствовали ещё один едва заметный толчок. Дворец опустился на своё место в Китае.

Султан был несказанно рад их возвращению. После исчезновения Бадр аль-Будур он места себе не находил, ведь царевна была его единственным ребёнком. А когда в вечернем свете золотой дворец вновь заблистал во всём своём великолепии, глаза султана наполнились слезами радости. Он взбежал по ступеням, пересёк двор с фонтанами и обнял царевну, выбежавшую ему навстречу. Потом он обнял и Аладдина.

– Дорогая, дорогая моя доченька! Где же ты была? И ты, мой возлюбленный зять! Как ты её отыскал? И откуда взялись все эти чудеса?

Тогда Аладдин рассказал султану о магрибинце и волшебной лампе, о том, как Фатима по незнанию обменяла волшебную лампу на простую, и обо всём остальном.

– Ваше величество, если вы сомневаетесь в моих словах, войдите в соседнюю комнату, и увидите там обезглавленное тело подлеца.

При мысли о том, какой опасности подвергались его дети, султан пришёл в ужас.

– Вынести тело вон и предать его огню! – приказал он. – А пепел развеять на четырёх ветрах! Пусть от жуткого чародея ничего не останется.

Приказание было исполнено в точности, а потом султан повелел устроить праздник. Пиры и увеселения продолжались целый месяц, на каждом доме висели флаги, а любому, кто попросит, бесплатно наливали вина, сколько он пожелает.

Мать Аладдина перебралась во дворец, у неё теперь были собственные покои, и она больше никогда не пряла хлопок. Честный золотых дел мастер получил награду, а скверного ювелира наказали. А ещё Аладдин заплатил Шахиду, Робкому поэту, тысячу динаров, чтобы тот описал историю Волшебной лампы. Да будет благословен Аладдин, принц книгоиздателей! Да обретёт каждый бедный писатель своего патрона и покровителя, столь же щедрого и мудрого!

Что же касается самой лампы, то Аладдин спрятал её подальше и никогда никому не рассказывал, где она лежит.