Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной

Справа послышался шорох. Славик повернул голову и увидел ещё одного соглядатая, залёгшего за соседним блоком. Зеленоватый плащ эльфийского образца сливался с травой. Кто-нибудь наверняка из отосланного на фиг караула. Любопытно ведь… Видя, что его заметили, подслушивающий приложил палец к губам. Славик кивнул.

– А мне это, честно сказать, не нравится, – прозвучало на бугре.

– Что именно?

– Что его здесь нет.

– Петра Маркеловича?

– Подозрительно как-то… Откровенно провалил игру, а сам даже носа не показывает…

– Может, потому и не показывает?

– Ну не самоубийца же он! – вспылил гроссмейстер. – А раз не самоубийца…

Четверо на бугре тревожно задумались.

– М-да… – вымолвил наконец замминистра. – Как бы оно там ни было… Отчёты готовы?

– В целом готовы.

– Тогда не будем даже ждать конца игры. По машинам – и в министерство. Застанем нашего кудесника врасплох…

Славик сообразил, что секретное совещание вот-вот завершится, и стал отползать.

* * *

Он вбежал в гостиницу, буквально отшвырнув дежурного – громоздкого детину в кольчуге и шлеме.

– Савелий Павлович! – крикнул Славик. – Савелий Павлович!..

Низкое, длинное, белённое изнутри строение – пусто. Из-под койки в проход выглядывает бочком знакомый туесок. На нетвёрдых ногах Славик приблизился, взглянул. Берестяное изделие было на треть заполнено собранными сегодня утром грибами. А других Савушкиных вещей не видать. Ни рюкзака, ни пластиковых пакетов с мелким походным барахлом…

В тревожном озарении Славик рывком приподнял подушку на своей кровати. «Губернских очерков» с обложкой от «Гарри Поттера» там также не обнаружилось.

– Где?..

Он повернулся к дежурному – и узнал в нём того самого стражника, с которым они охраняли мост от возможного поползновения недоперепивших цивилов.

– А ведь говорил я тебе… – с ленивой укоризной произнёс детина, подходя поближе. – Слежка за ним идёт, не подсовывайся…

– Где он?

– Взяли, – безразлично сообщил доспешник – и почему-то у Славика мурашки побежали по спине. Что-то первобытное, древнее послышалось ему в этом слове. – И жену взяли. В город повезли разбираться.

– А?..

Не в силах задать вопрос, Славик потряс подушкой над изголовьем своей кровати.

– И книжицу твою прихватили. Так что скоро, глядишь, и до тебя доберутся…

Мистически страшен русский язык неопределённо-личными предложениями. Доберутся. А кто именно доберётся – не знаешь. Ужас, которому нет названия; угроза, у которой вместо лица размытое пятно; вина, разложенная поровну на всех…

– Кто доберётся?..

Стражник пожал плечищами. Митриловая кольчуга была ему явно тесновата.

– А ты?.. – медленно выговорил Славик, делая шаг вперёд. – Ты тут при чём?

– Я?.. Ни при чём…

– Да? – Так прищуриваются перед тем, как нажать на спусковой рычаг арбалета. – На мосту ты оказался случайно… здесь – случайно…

– Э! Э!..

Стражник попятился и предостерегающе возложил длань на рукоять.

Конечно, он был пошире и потяжелее, да и приёмы, наверное, знал, но, когда на тебя бросится по-настоящему невменяемый человек, никакие приёмы не помогут. Кроме того, у Славика в руке была подушка – грозное оружие, против которого, как известно со времён Вальтера Скотта, не то что тупой – отточенный меч бессилен. Во всяком случае, Ричард Львиное Сердце разрубить её не сумел.

Видя такое дело, подлый ставленник реала прянул к дверям и выскочил на крепостной двор – пока не придушили.

Подушкой? Запросто!

* * *

Принести себя в жертву может любая женщина, но русская женщина не принести себя в жертву просто не может. Вчера, например, она была готова, глупея от восторга, отдать жизнь за царя-батюшку, сегодня – за мужа-декабриста, который, кстати, батюшку-то этого, в случае успешного выступления, предполагал шлёпнуть собственноручно, а завтра… А чёрт её знает, что завтра! Смотря, за кого замуж выйдет.

Правда, с нынешними мужьями – морока, бабоньки, морока. Особенно ежели угораздило жить в эпоху перемен. Вчера ещё Боренька твой был пролетарий от сохи – и вдруг, выясняется, дворянин. Вчера ещё дедушка его отважно воевал за рабочее дело, а теперь, глядишь, погиб в большевистских застенках, как и подобает деникинскому офицеру. Ну вот как прикажете жертвовать жизнью за такого супруга, если у него квента, что ни день, начисто переписывается!

А с другой стороны, подумаешь – квента! Был бы супруг, а квента приложится…

Во Дворец (так теперь именовалось здание министерства) Клару Карловну не пустили. Напрасно цеплялась она за рукав драгоценного своего Савушки – оторвали, чуть ли не отшвырнули. Кончилась игра, господа!

Осунувшаяся, с лихорадочным блеском в глазах (и от этого, как ни странно, помолодевшая ещё сильнее), она отступила и беспомощно огляделась. Площадь была пуста. Куда бежать? Кому жаловаться? Петру Маркеловичу? Через парадный подъезд не пробьёшься. Есть ещё, правда, служебный вход… Наврать, что замминистра назначил ей встречу устно, а охрану предупредить забыл… Не верите? Ну позвоните ему по внутреннему телефону, скажите: Клара Карловна на проходной пропуска дожидается… Да! Клара Карловна! В девичестве – Цеткина, завуч…