Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной

– И ещё, – добавил Иван Николаевич, по-прежнему не отводя взгляда. – По нынешним временам некогда разбираться и с модальностью. Разница между «мог сделать» и «сделал» сейчас исчезающе мала. Понимаете, о чём я?..

– Нет, – твёрдо отвечал Савелий Павлович. Решил стоять до конца. – Прошу меня извинить, но всё, что вы сейчас говорите, не более чем спекуляции! Плод вашего воображения!

– Плод воображения? – Иван Николаевич дёрнул на себя выдвижной ящик и выбросил на письменный стол ворох каких-то конвертов и бумаг. – Вот это плод воображения? И учтите, здесь только ещё бумажная корреспонденция… А сколько её в электронном виде?

– Что это?

– Доносы! Народ всполошился… Да-да! Народ, который вы не принимали во внимание, который вы пренебрежительно именовали цивилами, вступил в игру… А если народ вступил в игру, то, считайте, игра кончилась, Савелий Павлович! Всё пошло всерьёз…

На Ивана Николаевича было жутковато смотреть. В искривлённом татарском лице проглянуло что-то от Мефистофеля.

– Кроме того… – малость передохнув, мрачно продолжил он. – Так ли уж оно невинно, ваше занятие? Пока русская классика была обезврежена школой, ситуация находилась под контролем. Ту чушь, которую несли педагоги хотя бы о Толстом, ученики приписывали самому Толстому… Но теперь-то, теперь! Они же читают и понимают всё так, как написано… Русская классика! Да это, если хотите знать, самая подрывная, самая антигосударственная литература! Никакой благодарности властям… Державина вон Екатерина в зубах носила – и что взамен? «Властителям и судиям»? «И вы подобно так умрёте, как ваш последний раб умрёт…» Или Пушкин ваш разлюбезный! Холили его, лелеяли, учили, воспитывали, а он? «Твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу…» Это государю-то императору!..

– Да ему восемнадцать лет тогда было, Пушкину! – не выдержал Савелий Павлович.

– Вот именно! – огрызнулся Иван Николаевич. – Малолеткой бы уже не отделался…

Он снова потянулся к графину с водой, но в следующий миг дверь кабинета отворилась. Оба встали – и следователь, и подследственный, потому что проём оккупировал не кто-нибудь, а сам замминистра. Пётр Маркелович. Постаревший на десять лет. Грузный. Брюзгливый. Третий раз разведённый. Окинул оценивающим взором обстановку.

– Вот… работаем… – сказал Иван Николаевич. То ли оробело, то ли с вызовом.

– Поработали – будя! – помолчав, объявил замминистра. – В другой раз доработаете. Прошу в круглый кабинет…

Иван Николаевич остолбенел. Затем на татарских чертах его оттиснулись поочерёдно недоверие, изумление и гнев.

– Так это что, игра была? – возмущённо заорал следователь, почему-то оглядываясь на прикрытую салфеткой каталку.

– А ты думал?

Савелию Павловичу показалось, что ещё мгновение – и татарин оскалится, завизжит, кинется грызть пришельца зубами. Ничего, сдержался.

– Что происходит, Пётр? – проскрежетал он. – Моё назначение было согласовано с контрразведкой…

– Ну правильно, – отозвался тот. – Я и согласовывал. Чего ты дёргаешься? Жалованье тебе причитается в любом случае… Все в круглый кабинет, я сказал!

Ещё пару секунд, не меньше, Иван Николаевич стоял, переживая унижение. Кое-как пережил. Отчётливо было видно, каких нечеловеческих усилий это ему стоило.

– И что там будет? – ядовито осведомился он наконец. – Опять игра?

– Ох, если бы… – сокрушённо ответил Пётр Маркелович. – Это у вас тут игра. А там нас свергать будут.

Глава 10 Конец игре

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман.

Александр Пушкин

В круглом кабинете все уже расселись по местам: гроссмейстеры, сменившие сюртуки с треуголками на официальные тройки, два замминистра и не совсем ещё пришедший в себя арестант. Министр, по обыкновению, «блистал отсутствием».

– Начнём, – угрюмо повелел Николай Иванович – и начал.

– Всякое было, – отрывисто говорил он. – Но такого… Подготовка – ниже критики. Игровой дисциплины – ноль. Случаи дезертирства и уклонения настолько часты, что их уже трудно назвать случаями. Разложение – полное. Стража в донжоне продаёт цивильным у них же конфискованное спиртное. Но главное даже не в этом! Главное в том, что о самой игре просто нечего сказать. Её не было по сути. Единственное светлое пятно – тот ролевик, просивший, чтобы починили наконец его дракона. Починили его? Нет, не починили… Расуль Вахитович! Вам слово…

Толстенький Расуль Вахитович достал айпад и, водрузив очки, принялся излагать всё то же самое, только более занудно и намного подробнее. С указанием примерного количества самовольных отлучек и проданных бутылок. Даже о спиннинге упомянуть не забыл. Савелий Павлович покосился тайком на Петра Маркеловича. Тот сидел с отсутствующим и, пожалуй, слегка мечтательным видом. Впрочем, он, наверное, и поднимаясь на эшафот, себе не изменит.

Наконец с реестром грехов было покончено.

– В свете всего перечисленного, – скрипучим голосом подбил итоги Расуль Вахитович, – хотелось бы услышать, что ответит нам тот, чьими стараниями было организовано это… это… Простите, но у меня не хватает слов…