Алая буква

Исследователи творчества Готторна раскрыли манеру, в которой вымысел переплетается с реальными фактами из истории его семьи, а потому «Дом с семью шпилями» ныне вызывает интерес и иного рода, отличный от того, который впервые привлек к роману благосклонность публики. Джон Гатхорн (именно так в те времена произносилась фамилия) был прапрадедом Натаниэля Готорна и членом городского магистрата Салема в конце XVII столетия; он исполнял свои служебные обязанности во время знаменитых процессов над ведьмами. Засвидетельствовано, что он проявил крайнюю жестокость к одной из обвиняемых, и муж этой женщины предрек, что Господь отомстит обвинителям его супруги. Данные обстоятельства, без сомнения, нашли свое отражение в этой книге, а именно – в истории семьи Пинчеон, родоначальник которой приговорил к смерти Мэттью Мола, а тот предрек своему обвинителю: «Господь напоит его кровью». Убежденность в том, что над семьей Готорн тяготеет проклятие, не потеряла силы и в эпоху автора, тем более что пророчество мужа упомянутой выше женщины было письменно зафиксировано, и в этом вновь прослеживается связь с проклятием Мола в данном произведении. Более того, в «Американских блокнотах»[15] (запись от 27 августа 1837 года) приводятся воспоминания членов семьи писателя о подобном поверье. Филипп Инглиш, часто упоминаемый в ранних анналах Салема, оказался в числе тех, кто пострадал от суровости судьи Джона Гатхорна, и с тех пор непрерывно и последовательно враждовал с властным старым пуританином. Однако после смерти Инглиша одна из его дочерей, по слухам, вышла замуж за сына судьи Гатхорна, которому Инглиш сулил вечную рознь на протяжении поколений. Едва ли необходимо подчеркивать, как точно это предрекает финальное единение заклятых врагов, Пинчеонов и Молов, последовавшее за свадьбой Фиби и Холгрейва. Роман, однако, описывает Молов как обладателей некоторых черт, присущих самому семейству Готорнов: к примеру, черты, которую «можно было скорее ощутить, нежели облечь в слова: … врожденной сдержанности». А потому, хотя принято считать, что судьба и родословная Готорнов нашли отражение в романе именно в лице семьи Пинчеон, некоторые отличительные черты Готорнов унаследовали вымышленные потомки Молов.

Еще одна или две детали указывают на то, что метод, с которым Готорн создавал композицию своих романов, заключается в том, что полет воображения опирается на фундамент истинных фактов. В первой главе «Дома с семью шпилями» упоминаются земли округа Уолдо в штате Мэн, которыми пытались завладеть Пинчеоны. В «Американских блокнотах» есть запись от 12 августа 1837 года, в которой говорится о генерале Революции[16] Ноксе и его владениях в округе Уолдо, где генерал надеялся построить дом в традиционном английском стиле и привлечь арендаторов для получения прибыли. Крайне важным моментом романа является предполагаемое убийство одного из Пинчеонов его же племянником, которого нам представили как Клиффорда Пинчеона. Вполне возможно, что воображение Готорна отталкивалось от убийства мистера Уайта, богатого жителя Салема, который действительно погиб от руки человека, нанятого его собственным племянником. Убийство произошло через несколько лет после того, как Готорн закончил колледж и приобрело в те дни особую известность, поскольку в суде выступал Дэниел Уэбстер[17]. Но стоит отметить, что при всей схожести этих мрачных эпизодов фантазия Готорна использует реальные факты лишь фрагментарно, тасуя их по собственному разумению автора.

Точно так же и описание усадьбы Хепизбы Пинчеон – Дома с Семью Шпилями – вполне подходит сразу нескольким старым особнякам, сохранившимся в Салеме до наших дней, столь же отчаянно требующим ремонта, что и упомянутое в романе здание. Может возникнуть ложное впечатление, что в мире обязан существовать настоящий Дом с Семью Шпилями, созданный вполне реальными плотниками из плоти и крови, настолько ярким является его описание: «…столь знакомый автору по воспоминаниям, ведь с самого детства этот объект вызывал в нем любопытство – и как образец величественной архитектуры давно минувших веков, и как место событий куда более любопытных, чем могли бы произойти в одном из серых феодальных замков, – знакомый именно таким, пожелтевшим и ветхим от старости. И тем сложнее было представить яркую новизну, с которой он впервые встретил свой рассвет».