Алая буква

Сотни туристов ежегодно посещают дом в Салеме, принадлежащий одной из ветвей семейства Ингерсолл, – его уверенно считают прообразом вымышленного Готорном особняка. Другие же предполагают, что моделью послужил ныне исчезнувший дом того самого Филиппа Инглиша, чья кровь, как мы уже упоминали, смешалась с кровью Готорнов. Но есть и третий дом, известный как усадьба Карвенов, и многие утверждают, что он-то и есть единственный настоящий Дом с Семью Шпилями. Однако, несмотря на устойчивость и популярность этих мнений, ни один их упомянутых особняков нельзя назвать аутентичным, хотя, возможно, черты всех трех смешались в воображении Готорна в один идеальных образчик. Он, как мы увидим, отмечает в предисловии от третьего лица, что не стоит осуждать его за то, что он «прокладывает улицу, не нарушающую границы чьих-либо владений» и «сооружает дом из материалов, которые давно зарекомендовали себя при строительстве воздушных замков». Более того, он заявляет, что дом, описанный в романе, не является отражением реального здания, но представляет собой общую репродукцию стиля архитектуры колониальных времен, образчики которого дожили до времен его юности, но с тех пор были либо радикально перестроены, либо же уничтожены. В этой книге, как и в иных своих произведениях, он упражнял свой творческий разум в создании правдоподобных образов без буквального описания того, что когда-то действительно видел.

Пока Готорн оставался в Леноксе и писал этот роман, многие литературные деятели ненадолго появлялись там или на время поселялись рядом с ним – в том числе Герман Мелвилл[18], который очень понравился Готорну, Генри Джеймс[19], сэр доктор Холмс[20], Джей Ти Хэдли, Джеймс Рассел Лоуэлл[21], Эдвин П. Уиппл[22], Фредерика Бремер[23], Джеймс Т. Филдс[24], – а потому он не страдал от недостатка интеллектуального общения в окружении потрясающих горных красот того места. Вскоре после начала работы над романом он писал: «В последние дни во время послеполуденных моих прогулок долина кажется огромной чашей, которую золотой солнечный свет наполняет, словно вино». В компании своей жены и троих детей он вел простую, чистую, идиллическую жизнь, несмотря на свои скудные и нерегулярные доходы. В то время миссис Готорн написала письмо одному из своих родственников, и текст его вполне уместно привести здесь: «Я рада думать, что ты также можешь наслаждаться видом, как и я сейчас, на широкую долину и мягкий амфитеатр холмов, любуясь величественной церемонией заката со своей веранды. Но у тебя нет такого чудного озера и, полагаю, такого тонкого пурпурного тумана, который окутывает спящие горы своей воздушной вуалью. Мистер Готорн лежит на солнце, и тень древесной кроны раскрашивает веснушками его лицо, а Уна и Джулиан сделали его похожим на могучего Пана, накрыв его подбородок и грудь длинными травинками, так похожими на пышную зеленую бороду». Спокойствие и мир, окружавшие его в величественном доме Ленокса, стоит учесть как тот самый элемент гармонии, который уравновесил сумеречную суровость написанного произведения. О книге, вышедшей ранней весной 1851 года, он писал Горацио Бриджу эти слова, впервые опубликованные здесь: «Я считаю, что “Дом с семью шпилями” лучше “Алой Буквы”, но не удивлюсь, если окажется, что главным его персонажам я приписал чуть больше благородства, чем любит видеть почтенная публика, и что романтика этой книги навеяна знакомыми мне и милыми моему сердцу сценами семейной жизни. Однако я чувствую, что эти эпизоды удались не меньше, чем в моих самых смелых писательских мечтах; мой издатель ободряюще высказывается о будущем успехе».

Множество теплых отзывов роман получил, в частности, и в Англии – факт, который миссис Готорн в личной переписке описала как исполнение мечты Готорна, о которой он в детстве рассказывал матери. Он спрашивал мать, не будет ли она против того, что он станет писателем, а его книги будут читать в самой Англии.

Дж. П. Л.

Предисловие