Алая буква

– Что теперь, дитя? – нетерпеливо спросила старая дева. – Ты вернулся, чтобы закрыть дверь?

– Нет, – ответил сорванец, указывая на только что выложенную ею фигурку. – Я хочу вон того, второго Джима Кроу.

– Что ж, держи, – сказала Хепизба, протягивая пряник, но она уже понимала, что не избавится от настойчивого покупателя, пока в ее лавочке не переведутся пряничные человечки, а потому вернула руку назад. – А где же цент?

Мальчишка держал деньги наготове, но, будучи урожденным янки, предпочел бы повторить предыдущую удачную сделку. С легким разочарованием он вложил монету в ладонь Хепизбы и ушел, отправляя нового Джима Кроу догонять старого. Новоиспеченная лавочница уронил первый материальный результат своей торговли в ящик для денег. Свершилось! Низкую грязь медной монеты уже не смыть с ее рук. Маленький школьник, привлеченный вкусной фигуркой чернокожего плясуна, произвел невосстановимые разрушения. Структура древней аристократии оказалась унижена им так, словно своей детской ручонкой он снес с лица земли весь особняк с семью знаменитыми шпилями. Теперь же пусть Хепизба развернет старые портреты Пинчеонов лицом к стене и отправит карту восточных территорий в кухонную печь, раздувая пламя пустым дыханием древних традиций! Что теперь связывает Хепизбу с ее происхождением? Ничто, разве что будущие наследователи. Она больше не леди, а просто Хепизба Пинчеон, одинокая старая дева, владелица грошовой лавки!

Однако даже в то время, как в ее голове возникали все эти мрачные мысли, на нее снизошло внезапное спокойствие. Тревога и дурные предчувствия, мучившие ее и во сне, и наяву с тех самых пор, как ее план начал воплощаться в реальность, теперь совершенно покинули ее. Она ощущала новизну своего положения, но больше не боялась и не тревожилась. На смену страху пришла дрожь почти юной радости. То был живительный глоток свежего воздуха после долгой затхлости и монотонности ее затворничества. Так полезны бывают усилия! Так чудесна сила, которой мы не знаем! Самый здоровый свет, который знала Хепизба за все минувшие годы, снизошел на нее во время ужаснейшего из кризисов, поскольку впервые в жизни она протянула руку помощи самой себе. Маленький кружок медной монеты, оставленной школьником, стал настоящим талисманом с ароматом истинного добра, достойным быть оправленным в золото медальоном, который носят у сердца. Он обладал силой и, возможно, был наделен той же эффективностью, что гальваническое кольцо![31] Во всяком случае, именно его тонкому воздействию Хепизба была обязана приливом сил, которые дали ей возможность даже позавтракать, что еще больше укрепило ее решимость, а потому старая леди позволила себе добавить лишнюю ложку черного чая в заварочный чайник.

И все же ее первый день в роли лавочницы не обошелся без множества серьезных ударов. Как правило, Провидение редко удостаивает смертных поощрений свыше необходимого для того, чтобы подбодрить их и заставить вложить в свое дело все силы. В случае нашей старой леди, после того как радость первой попытки утихла, уныние прежней жизни то и дело грозило вернуться. Оно было похоже на тяжелые тучи, которые часто застилают небо, превращая наш день в сумерки, пока, незадолго до заката, не расступаются, позволив на время увидеть солнце. Но ревнивые тучи всегда стремятся собраться снова и заслонить полоску небесной голубизны.

Покупатели приходили по мере того, как шел день, но довольно редко; в некоторых случаях, стоит отметить, их визит завершался либо их же неудовольствием, либо же огорчением мисс Хепизбы; да и в целом денежный ящик не получил значительного пополнения. Маленькая девочка, отправленная матерью найти катушку по образцу хлопковой нити определенного оттенка, взяла то, что старая близорукая леди назвала крайне похожим, но вскоре прибежала обратно, передав грубые возмущенные слова о том, что тут не только цвет не подходит, но и нитки давно уже сгнили! Затем пришла бледная женщина с лицом, испещренным печальными морщинами, не старая, но истощенная, с прядями седины в волосах, похожими на серебристые ленты; одна из тех женщин, хрупких от природы, в которых сразу узнается измученная до полусмерти грубостью мужа – возможно, даже пьяной грубостью – мать как минимум девятерых детей. Ей нужно было несколько фунтов муки, и она предложила деньги, от которых престарелая леди молча отказалась, отмерив бедняжке куда больше товара, чем та могла оплатить. Вскоре после этого явился мужчина в синем хлопковом сюртуке, довольно грязном, и купил трубку, при этом наполняя весь магазин вонью крепкой выпивки, не только выдыхая ее пары, но, казалось, источая их каждой порой своего тела. Хепизба даже подумала, что это муж изможденной женщины. Он попросил табачных листьев, Хепизба же отказывалась торговать подобными вещами, а потому грубый покупатель швырнул на пол только что купленную трубку и вышел из магазина, бормоча некие крайне неразборчивые слова с яростью и горечью проклятий. Вследствие чего Хепизба возвела очи горе, неумышленно хмурясь в лицо Провидения!