Алая нефть

Ладя горны
и задорно
день-деньской
по наковальне
гулко молотом
стуча,
двое черных
и проворных
кузнецов
под звон хрустальный
рубят золото
сплеча.

Хмеля-море,
лишь бы спорить.
Знают ясно:
–радость жизни
вся вот в этих
парах рук…
Вьюга ало
в фартук брыжжет,
молот властный
по металлу
мерно метит
«тук-да-тук».

И до гроба
будут оба,
без конца
друг с другом споря,
песней вторить
молотку,
а кукушка
на опушке
кузнецам
скукует в руку
злую скуку
и тоску.

Пляшет солнце
у оконца:
куй, кузнец,
покуда молод,
бой сердец –
вот этот стук;
счет кукушка
на опушке
подведет,
и звонкий молот
упадет
из цепких рук.

Волчий-Скит. 1920 г.

Теплынь

Лохмы изб таят мечту о хлебе;
грезит деревенька после стужи;
долго плещется шафранный лебедь
за плетнем в крапленной синью луже.

Тыча в лапоть новенькое лыко,
туго ловит дед с заполья зык, –
только видит, как корявым ликом
улыбается ему сосед – мужик.

Дед пойдет проселочной дорогой
раскидать червонцы по овражку,
мол, смотри: у самого то много-ль
а душа с сермягой нараспашку.

Щедрый по весне – он скуп все лето:
жизнь свою зажмет в ладонь гумна;
не поверит сизый дед, что где-то
жатву ждет гражданская война.

Вздыбят ветры злачное всколосье,
выткут небо огневые вспыхи,
а у изб, зарывшихся в откосе,
думы будут ласковы и тихи.

Волчий-Скит. 1920 г.

Хризантемы на баррикадах

Вы – тона жемчужной сочной акварели.
Нанизать любили фраз напевных нить,
до поры шутить вы, ярко лгать умели,
но влюбленность сердца не умели скрыть.

Бальный ветер вертит крылья мельниц вздора,
и крикливо блещет ваш салонный стиль, –
целый день скучать вам дома за ликером,
ночью на бульваре танцевать кадриль,

а потом жеманно только мне признаться
в полутемной нише узкого окна:
– «Миленький, люблю я. Хочешь целоваться?
Жаль, что хризантем нет, да еще – вина?.»

Бросьте, не ломайтесь! Вы уж опоздали
с лаской, надушенной «вэра виолет»…
Там, на баррикадах, в девушку из стали
в первый раз влюбился юноша-поэт.

Полюбил не томность и не шелк печали
резко подведенных васильковых глаз,
а вот страсть призыва, те глаза, что звали
к схваткам, к баррикадам и к восстаньям нас;

не за гибкость тела, смятого корсетом,
не за нежность в пудре снежного лица,
полюбил за тело, рвавшееся к свету,
знавшее раз в жизни поцелуй… свинца.

Баку. 20 г.

Подпасок