Алая птица

По роду профессии Рунар был осведомлен о многих тайнах королевства и даже помнил некоторые ключевые лица, замеченные в особого рода заведениях, откуда ему пришлось однажды вытаскивать еще более ключевое лицо, в данный момент со скучающим видом кивавшее в ответ на щебет младшей сестры. Но подобные дела тщательно скрывались и демонстративно порицались в приличном обществе. А те, кто украдкой подмигивали отстраненно вежливому магу, обычно громче всех визжали о морали.

Рунар незаметно пресек очередную провокационную попытку и рассеянно отметил тихий смешок Эдгара, без сомнения, наслаждавшегося ситуацией. Принцу доставляло удовольствие наблюдать за его страданиями, в то время как он мог бы избавить своего лучшего друга от нежелательного внимания, всего лишь спустившись с тронного возвышения на две ступени, и при этом даже не нарушив этикет.

Рунар свел за спиной руки, чувствуя, как подергиваются пальцы на правой — память о чудесных временах на руднике. Незаметная дрожь рисковала перерасти в тремор по его собственной дурости: весь вечер мысли крутились вокруг Айрин, шпиона и того, что произошло — а точнее, чего не произошло — в его кабинете. Во время заклинания объединения дерзкая северянка — «Чтоб ее дьявол… запер в моих покоях!» — отхватила знатный кусок его магических сил, но также отдала часть себя, и теперь малая толика ее колдовства обдавала его изнутри огнем.

При воспоминании о том, как Айрин изгибалась в его руках, Рунар ощутил невыносимое желание ослабить шейный платок. Вместо того, чтобы бегло осмотреть защитные магические метки вокруг дворца, он проторчал четверть часа под ледяным ветром на открытой галерее в тщетной попытке освежить мысли. Теперь одна из меток не подавала признаков жизни. Маг мог бы послать к ней одного из присланных из Академии помощников, но если метка всего лишь угасла без должной подпитки, старикашки во главе с магистром Эберхардом поднимут его на смех.

Поэтому приходилось с особой осторожностью — чтобы не возбудить подозрения присутствующих магов — ощупывать пространство вплоть до внутренних дворцовых стен на предмет злого умысла. Однако вскоре он сдался: его силы оказались на исходе, а концентрация зависти, ревности и ненависти в зале перебивала все остальные энергетические потоки.

Идеальные условия для убийства.

Помимо короля рядом на правах хозяйки бала вилась Медовия. Катриса отсутствовала — сослалась на неважное самочувствие. Ее все реже видели при дворе, что породило слухи о скорой кончине королевы. Рунара обуревало желание магией запечатать рты каждой ряженой кукле, которая позволяла себе вслух помечтать о теплом местечке рядом с вдовым королем.

Неподалеку раздался голосок Мериэл, а паж принца нашелся в противоположном углу в компании знатных отпрысков. Пока что чести старшей принцессы ничего не угрожало.

В душе Рунар ликовал, что догадался придержать при себе информацию об интрижке Мериэл. Если он не найдет шпиона, то обменяет ее на их с Айрин… на свою жизнь.

— Долгие лета, Ваше Величество! — барон Олимандер отвесил глубокий поклон.

— Лутар, какая встреча! — король спустился с возвышения и хлопнул его по плечу. — Рад, что ты вернулся ко двору.

Причина столь преувеличенно теплого отношения заключалась в давней дружбе Реджинальда с покойным отцом Лутара. Ходили сплетни, что после трагической кончины старшего барона Олимандера от кабаньих клыков на охоте будущий король едва не усыновил годовалого младенца. От судьбоносного шага его остановили чудовищная бедность и жесткая рука более дальновидной сестры.

При виде бывшего однокурсника Рунара едва не перекосило: из-за личной неприязни к Слабоумному Лу и неприязни к дворянам, как к явлению.

— Действительно, неожиданная встреча, — Придворный маг протянул руку, которую Лу пожал с не меньшей горячностью, тогда как их перекрестными взглядами можно было заморозить Катомесское море.

— Я здесь по любезному приглашению лорда Грейсли. Смешно сказать, он буквально поймал меня за шиворот перед посадкой на корабль, — рассмеялся Лутар.

— Неужели ты вновь решил отправиться в странствия? — удивился Реджинальд, подав знак церемониймейстеру начинать бал немедленно. — Я был наслышан о твоем печальном материальном состоянии.

Рунар удержался от смешка. Несколько лет назад только глухой слепой старик в Миртельских горах не был «наслышан» о Слабоумном Лу. Сначала спятивший барон разбазарил немыслимое состояние на еретический северный мусор — оказавшийся сейчас на вес золота на Черном рынке, — затем его поймали за осквернением трупов животных. И кажется, это всего лишь животные? Но в то время в Рейненберне наступило религиозное помутнение, о чем до сих пор напоминали покрытые пожертвованным золотом купола главного храма, и Лу просто не повезло попасть под раздачу. А последней каплей стало то, что его поймали за раскапыванием человеческих могил. Наказанием за столь тяжкое преступление являлась виселица, а барон Олимандер отделался устным предупреждением и общественным порицанием.