Алая птица

Она безропотно отправилась за ним. Задавать вопросы было бесполезно: наемник только повысил бы бдительность. Чтобы провести его, Айрин следовало притворяться овечкой. Шахар и так пристально следил за ее руками.

Когда он ушел, унеся с собой свет, Айрин догадалась, почему женщины в трюме всячески прятались от тусклой лампы. После стольких дней во тьме даже такая малость причиняла им страдания.

— Слышишь, куколка, чего он хотел? — просипела Пэм.

— Чтобы я послушала его стихи, — не удержалась та от маленькой лжи. — Что-что про луноликих королев сердца.

Женщина хрипло рассмеялась.

— Какой же неудачник! В следующий раз пусть тут рассказывает. Мы тоже повеселимся.

Айрин отрешенно пообещала, что так и будет. Назойливое покалывание постепенно распространялось вверх к локтям по энергетическим линиям. До той боли, которую описывали в трактатах, было еще далеко.

— Эй, куколка, — после краткого молчания позвала Пэм, — мы, кажется, повернули. Не заметила, случаем, куда? Если не знаешь, опиши хотя бы местность.

Из темноты раздался смешок:

— А ты, можно подумать, бывалый картограф.

— Я, может, и не картограф, но бывалая уж точно! — с ноткой гордости возразила женщина. — Мужики, знаешь ли, любят почесать языками, а платят за время.

Прерывая перепалку, Айрин произнесла негромко:

— Мы идем вверх по Синей. К утру, возможно, пройдем Южный приток.

— Так быстро⁈ Не путаешь, куколка? Такую махину под силу разогнать разве что всем демонам преисподней.

Она умолчала о наличии волшебника в команде. Пусть думают на демонов. Ее собственные всегда при ней.

Совсем тоненький дрожащий голосок спросил про непонятные притоки и то, куда их все-таки везут. Насколько Айрин помнила, голос принадлежал девушке, которую похитили на улице.

Пэм охотно разъяснила, что Рейненберн с запада на восток пересекает необъятная река Синяя с пятью крупными притоками: Русалочьи волосы, Озерный, Тихий, Южный и Северный, который идет до самой столицы и дальше на север к горам.

Названия поставили девочку в тупик.

— Почему Русалочьи волосы?

— Дьявол их разберет, — звякнула цепь. — Говорят, что там не река, а десятки мелких бурных ручьев.

Айрин тихонько выдохнула. Дубовый Перевал находился у самого истока Тихой реки. Там почти не было течения, но водилось много рыбы. Когда Айрин была маленькой, отец часто брал ее с собой на рыбалку и каждый раз, хвастаясь богатым уловом, называл ее своей удачливой звездочкой.

Айрин стиснула зубы и, чтобы разогнать мысли, ударилась затылком о борт.

Рядом Пэм продолжала объяснять простейшую географию, пока ее не оборвала одна из рабынь:

— Значит, все же Аулукс, не Барамат. Спаси нас Господь.

— Почему? — наперебой заголосили пленницы.

И тут впервые заговорила та, которую, по словам Пэм, ночами забирали матросы. От звука ее голоса Айрин покрылась мурашками. Его мелодичность и природная нежность сделали бы честь лучшим певицам королевства. Раз услышав, его невозможно было вытравить из памяти. Так, по легендам, мифические русалки зазывали моряков, чтобы те направляли корабли прямо на скалы. И потому вдвойне жутко было слышать в этом голосе неприкрытую ненависть.

— Из Аулукса один путь — на тот свет. Там вам всем наденут рабские ошейники, и вы забудете, что значит свобода и надежда. Вы будете жаждать одобрения хозяина, потому что одобрение — избавление от боли. А если помыслите о побеге, ошейники выпустят острые жала и разорвут ваши глотки, чтобы вы долго и мучительно захлебывались кровью.

Когда она закончила говорить, наступила тишина. Одна за другой девушки начинали всхлипывать — все громче и громче, — пока скрытый трюм не наполнился воем и причитаниями.

На палубе при свете луны Айрин жирным пальцем нарисовала на ладони Оффан, но без завершающего штриха, иначе Оковы и все, что на ее одежде имело замки, попросту бы спало.

Теперь у нее оставался один шанс: или она точно проведет недостающую линию, или испортит все.

Айрин глубоко вздохнула, успокаиваясь, и чиркнула ногтем по ладони.

Ничего не произошло.

Она оперлась спиной о сырой борт. Рубин бился испуганной птицей. Океан внутри стихал, тогда как река снаружи набирала мощь.

«Шахар не забрал кулон, потому что знал: меня по нему не отследить. Кто-то сдал нас с Рунаром», — Айрин сжала в кулаке цепь. — «И я заставлю этого человека пожалеть».

Последняя ночь, что они с магом провели вместе, словно осталась в прошлой жизни. Благодаря руне, спасающей от ядов, Айрин протрезвела почти сразу, как завернулась в одеяло и сильно устыдилась своих слов и действий. Она даже решила, что Рунар выгонит ее, когда вернется из ванной, или уйдет сам, но он лег совсем рядом, словно напрашиваясь на шалость.

В порыве смелости, Айрин закинула на него сначала руку, потом ногу, ожидая, что чаша его терпения переполнится. Но когда Рунар накрыл ее ладонь и прижал к груди прямо над сердцем, всего, чего ей хотелось — это целовать его, пока не кончится воздух.

Она надеялась помочь, а вместо этого подставила его.