Алая птица

Его прищуренный взгляд устремился далеко в прошлое. Айрин с нетерпением ждала продолжения, но краткий миг искренности был упущен: Рунар вновь подобрался и, уронив в чернильницу любимое перо, поднялся из-за стола.

— Говоря проще, чудовище, почти все письменные источники и артефакты были сожжены в священном огне. Так что мои усилия равны поиску иголки в стоге сена.

— Почему именно север? Почему бы не ополчиться на аймаррцев или, в крайнем случае, шарибцев? Они же ведут себя, как завоеватели!

— У нас гораздо больше общего с шарибцами, чем с северянами, — не согласился маг. Он прошел к напольному зеркалу и поправил вздыбившийся ворот светлой мантии. — Например, магия, религия, политическая система. Разве что рабство вызывает вопросы, — он запнулся и поспешно сменил тему. — Так, чудовище, что с твоей магией? Не так давно я приказывал тебе зажигать свечи. Не вижу результата.

Айрин понуро сложила руки на коленях.

— У меня не получается.

— Ты не пытаешься.

— Пытаюсь!

— Чушь, — он подскочил к ней и сдернул со стула на каменный пол подальше от лежавшей у камина светлой шкуры, затем водрузил перед ее носом ближайший подсвечник. — Магия заперта внутри тебя. Я вижу, как она движется по твоим магическим узлам, — он схватил ее за подбородок заставляя посмотреть на себя. — У обычных людей свечение появляется редко, только при сильных эмоциях, но маги сияют всегда.

— Я вижу, — промямлила она.

Его глаза мерцали как тогда, на ярмарке. Теперь она знала, что это был признак колдовства. Даже самые слабые заклинания или зачарованные вещи слегка светились под определенным углом, а некоторые, например, иллюзии, можно было распознать невооруженным взглядом. Создать иллюзию, неотличимую от реальности, было чрезвычайно трудно. Даже у Рунара нет-нет да поблескивали лепестки иллюзорных цветов или перышки порхающих птичек, которыми он иногда веселил скучающих на приемах дворян.

— Твой элемент — огонь. Ощути его, представь, как наяву, — продолжал Рунар, указывая теперь на свечу. — Ты уже в том возрасте, когда можешь сознательно управлять небольшой частью своей стихии. К тому же, у тебя врожденные способности к улавливанию энергий, иначе ты бы не распознала меня тогда на ярмарке.

Айрин прекрасно понимала, что он пытался до нее донести. Отбросить лишние эмоции, сосредоточиться и войти в гармонию с собой и с миром. Ощутить силу внутри себя и направить в ладони, затем по-особому сложить пальцы щепотью. Представить, как фитиль нагревается и занимается веселым пламенем, отдать приказ мысленно или вслух.

Она отдернула руки и что есть силы сжала кулаки.

Уже в детстве она дошла до этого своим умом. Огонек послушно плясал на лучине, красивые искорки сыпались, стоило щелкнуть пальцами. Ей было пять лет, секреты и магия делали ее особенной, и она заигралась. Как иронично, что будучи ребенком она видела границы, а повзрослев, дала волю гордыне.

— В чем дело? — вкрадчиво поинтересовался Рунар.

Айрин сглотнула ком в горле.

— Ни в чем. Дайте минуту.

«Он прав», — убеждала она себя, гипнотизируя свечу. — «Магия — часть меня, и я должна принять ее и обуздать, пока все не повторилось снова».

Рунар хмыкнул и вернулся к столу, где зашуршал свитками.

Теорию она знала назубок. Еще в первое их полноценное занятие маг объяснил ей составляющие заклинаний: мысленный образ, перенаправление энергии, волевое усилие, особый жест и ритуальная фраза. Замысловатые фигуры из пальцев и слова помогали новичку сосредоточиться. Бывалым магам они были без надобности. Витиеватые пафосные речи и демонстративные жесты считались уделом ярмарочных фокусников, однако, высоко ценились при дворе, где зрелищность, а не мощь зачастую играла решающую роль.

Айрин просидела над несчастной свечой целую вечность, прежде чем на фитиле возникло красноватое пламя.

— Господин, получилось! — завопила она, но стоило ей отвлечься, как свеча потухла.

Повернувшись к ней, Рунар озадаченно сдвинул брови. Айрин принялась сбивчиво оправдываться, но он нетерпеливо прервал ее излияния и просто попросил повторить. За это она любила наставника больше всего: он доверял ей, и его доверие стоило дорого. Ни с кем во дворце она не позволяла себе открываться так, как ему.

Фани время от времени смешила ее, вовлекала в беседу и поддерживала, что Айрин ценила выше всякого золота. Младшая принцесса Роза со своими кошками с удовольствием предпочитала ее компании натужно хихикающих фрейлин. А однажды у Айрин состоялся весьма приятный разговор с кронпринцем Эдгаром, когда ей удалось застать его в одиночестве за вечерним променадом.

Поборов смущение, она робко поблагодарила его за помощь. В ответ Эдгар с искренним интересом распросил ее о провинциальной жизни. Затем они обсудили погоду, предстоящую зиму, перескочили на шарибскую делегацию и мельком затронули политику, а завершили разговор на обсуждении видов холодного колюще-режущего оружия.

Каждую встречу Айрин бережно хранила в сердце. Но всех их объединяло одно — те люди никогда не говорили с ней о магии.