Алая Топь

– Это что еще такое! Ловите ее! Кто-нибудь! Ловите!

– Так это же кошка, госпожа Милорада! – расхохотался Молчан.

– Чтоб духу ее тут не было!

Свят прижался к стене, подгадывая момент, когда бы появиться. Что-то со звоном разбилось, послышалось вопящее мяуканье и крик.

– Да лови же ее! Не шапку кидай, а излови! Да чтоб тебя!

В то же мгновение кошка пронеслась мимо Святослава, а за ней под хохот Молчана медным вихрем пролетела невеста. Свят перевел дыхание, поправил рубаху и вылез навстречу воеводе.

– Молчан, – окликнул он.

– Княже, а что ж ты не готов?

– Беда, Молчан, – торопливо зашептал княжич. – Не Милорада это, а Дана.

– Как Дана? Вы ж ее со свету сжить должны были или что там нахитрить еще?

– Не вышло, – махнул рукой юноша. – Эта ведьма нас обманула и Милораду кошкой обратила. Нужно…

– Ведьма? – в одно мгновение глаза Молчана налились кровью, а огромные руки потянулись к Святославу.

Один раз юноша успел уклониться и не дал себя схватить, но Молчан, какой бы грузной фигурой ни был наделен, обладал еще и проворством. Он дернулся в сторону раз, другой, а на третий метнулся в противоположную. Свят попытался уйти от его крепких рук, но споткнулся и повалился на пол. Тут-то воевода его и схватил за ворот, оторвал от земли так, что рубаха впилась в шею, не давая вздохнуть. Свят затрепыхался как рыбешка, попробовал пнуть великана, но тот лишь продолжал поднимать княжича все выше и выше, не обращая внимания ни на пинки, ни на царапающие его предплечья ногти. Свят, забыв всякую гордость, дрался как девчонка и беспомощно клацал зубами. Молчан же, переполненный яростью, все тянул его вверх, а когда потолок, казалось, вот-вот коснется затылка будущего князя, резко отпустил. Святослав рухнул на пол, точно мешок потрохов, и весь сжался, когда сапоги воеводы оказались возле его лица. Он был уверен, что удар неизбежен, но высокий холодный голос предотвратил расправу:

– Жениха не тронь.

Свят поднял голову. И как он сразу не догадался? Перед ним стояла Дана: ни молодость лица, ни цвет волос не могли скрыть ее злобной и жестокой сути. За шкирку она держала трепыхающуюся рыжую кошку.

– Отпусти, – потребовал Святослав. Дана улыбнулась, в ее руке блеснуло лезвие ножичка, тонкого, чуть кривого, точно кошачий коготь. Она поднесла сталь к кошке, прямо к мягкому животу. – Не смей!

– Как же ты готов защищать девицу из глуши! Уж не сильнее ли, чем родное княжество?

– Чего ты хочешь? Править желаешь – правь. – Пошатываясь, юноша поднялся на ноги. – Отдай ее, мы уедем, и ты никогда о нас не услышишь. Но не мучь ни ее, ни людей.

– Глядите-ка, что за речи, – хохотнула Дана, но кошку не выпустила. – Ничего ты не понимаешь, щенок!

– Я знаю, кто ты, – уверенно заговорил юноша. – Бессмертная княгиня, тебе уж больше сотни лет. Эта земля всегда была при тебе. Я не стану пытаться занять твое место.

– Поживи с мое – и поймешь, что никакого проку ни в земле, ни во власти нет. Не для того я пыталась жизнь со смертью переплести, – презрительно поджала губы Дана и снова скосила глаза на кошку. – Так хочешь оставить себе свою шерстяную невесту? Готов и престолом откупиться?

– Да, – кивнул Святослав, невзирая на пронзительный вой кошки. Княгиня улыбнулась.

– Что же… Будь по-твоему. Но сперва выполни мое условие.

* * *

Солнце вышло в зенит, воздух напитался пьянящим удушливым жаром. Ароматы воспрянувшей после ливней травы и цветов смешались с запахами пота и пролитого пива. Веселье выходило из берегов, как река в половодье, люди гуляли словно в попытках забыть время безмолвного ужаса, когда грядущий день не сулил ничего хорошего. Но теперь под ногами у них была твердая земля, ласковое солнце обещало дать еды и спасти от голодной зимы, а молодой князь уж позаботится о том, чтобы Дол выстоял.

Едва юноша в расшитом кафтане показался под руку с будущей княгиней, сверкающей самоцветами в волосах, ушах и на пальцах, толпу накрыла новая волна радости. И хоть молодой князь был сдержан и молчалив, это приписали к его достоинствам.

– Смотрите-ка, не ест, не пьет, все думы думает.

– Ну так само ж собой, князь ведь наш ученый. Книжки всякие читает.

– Еще не князь.

– Да с минуты на минуту князем назовут. А как он о нас заботился, пока вода стоячая землю отравляла! Он уже тогда князем стал.

– Вот как женой девку назовет, тогда станет.

Языки развязывались, и гости любовались красавицей-невестой. Гадали, не иностранка ли. Даже Игнат вылез из храма и присоединился к общему гулянью, но считал своим святым долгом держать кислую мину и напоминать, что без благословения божественного брак силы иметь не будет.

– Что нашей глуши благословение, отец! – улыбалась ему краснощекая девица по другую сторону стола. – Иные боги у нас попрятались, схоронились от ваших церквей с колоколами. Им дома из камня и дерева ни к чему, свои хоромы у них есть. А в домах пусть люди живут.

– Молчи, неразумная, – шикнула на нее Глафира, сидевшая возле Игната и яростно теребившая кривенький крестик.

Игнат поднял руку и пригладил бороду.

– Не лютуй, дочь моя. Каждому воздастся по вере его.