Алая вуаль

– Не знаю! – ответила я, едва не плача. – Он… своей магией крови сделал его невидимым, и я не видела, куда он…

Мои глаза распахнулись от ужаса, когда Жан-Люк добрался до островка.

Как и Одисса, он не мешкал – вынул балисарду и кинулся на Фредерика. Зарычав, Дмитрий помешал ему, но тут уже появился Рид с серебряным ножом. И Одисса… словно мстительный дух, вампирша поднялась из воды и, прищурившись, посмотрела на Жан-Люка и Рида, которые кинулись на ее брата.

Она отшвырнула Рида в гроб Филиппы, и тот опрокинулся вместе с ними. Тело моей сестры покатилось по камню. Руки и ноги у нее были до тошноты обмякшими, Труп наконец замер у воды. Выругавшись, Фредерик бросился к телу.

– Нужно что-то сделать! – закричала я. Золотой свет все тускнел, становясь уже едва заметным.

Сердце у меня застряло в горле. Как я могла их бросить? Как могла покинуть? В отчаянии я смотрела на них.

Жан-Люк ударил Одиссу, и ее кожа зашипела, когда она попыталась увернуться, чтобы защитить брата. Рид вскочил и закружил рядом с Дмитрием, поглядывая на Фредерика, который сжимал Филиппу в объятьях.

А Михал… Михал подполз к моему гробу в тот самый миг, когда на островке появились Лу и Коко.

– Решай, Селия. – Мила внезапно схватила меня за плечи и затрясла. – Ты не можешь им помочь, а твое время почти истекло. Понимаешь? – Она затрясла меня еще сильнее, когда я попыталась вырваться и помочь друзьям хоть как-нибудь. – Если не выберешь сейчас, упустишь шанс навсегда. Ты ничего не можешь сделать…

Все пошло наперекосяк. Мои друзья бились друг с другом. Бо замахнулся на Дмитрия, но тот легко выбил меч у него из рук. Обезумев, он притянул Бо к себе и вонзил клыки ему в горло. Коко и Одисса закричали и бросились к ним. Одисса добежала первой.

Нечеловески зарычав, Дмитрий отшвырнул Бо и свернул Одиссе шею.

Теперь уже и Мила пронзительно закричала и подлетела к Дмитрию, чтобы остановить его. Коко поймала Бо, и они покатились к воде. Золотой свет мигнул один раз, другой, но ведь Одисса… Я не могу ее бросить! Я упала на колени, а Мила потянула меня к последним лучикам света:

– Иди же, Селия! Одисса исцелится!

– Не могу…

– БЕГИ!

Я взметнулась вверх, а воды, которые удерживала Лу, внезапно сомкнулись в сокрушительной волне. Вода залила островок и подхватила потоком Жан-Люка. Тот схватил Дмитрия за ноги, и море утянуло их обоих. Рид вцепился в гроб Филиппы, когда на островке появилась Лу. Ее глаза горели яростью, когда она увидела происходящее: Коко тащила к берегу Бо, Одисса лежала без сознания, Михал цеплялся за мой гроб, а Фредерик и Филиппа…

Исчезли.

С замиранием сердца я поняла, что они забрали с собой и последние лучи золотого света. Из моей груди вырвался последний судорожный вдох, и я затихла. Однако никто не заметил.

Никто, кроме Михала.

Он склонился надо мной, и его прекрасное посеревшее лицо исказилось в то мгновение, когда остановилось мое сердце. Он слышал его. Он все понимал. Он прижался лбом к моему, и я завороженно подошла к нему.

– Прошу, останься, – прошептал он.

Из последних сил он провел рукой по ране на своей груди и прижал окровавленные пальцы к моим губам.

Эпилог

Любопытная вещь, этот аромат воспоминаний. Нужен лишь легкий намек, чтобы перенестись в прошлое – капли апельсинового сока на пальцах, шуршание пергамента под кроватью. И каждый по-своему напоминает мне о прошлом. В полночь я пробиралась в сад, чтобы сорвать апельсины, чистила их при лунном свете и тут же съедала. На писчей бумаге я сочиняла свои собственные сказки и прятала их под кроватью, чтобы сестра не узнала о них.

Она бы их не поняла. Да и как? Я и сама едва понимала их – сказки о лебедях и зеркалах, о вероломстве и смерти. В каких-то историях мои героини сами отважно побеждали великое зло и спасали принцев из ада. В других сам принц оказывался великим злом, и вместе с героиней они вдвоем правили адом, рука об руку.

Такие сказки я особенно любила.

Когда я проснулась тем утром, то первым делом увидела снег. Густыми хлопьями он падал с серого неба и нежно целовал мне щеки. Смягчал звук волн. Мозолистые пальцы убрали прядь с моего лица. Я села в лодке и огляделась.

– Как себя чувствуешь? – спросил знакомый, глубокий голос.

От этого голоса мое сердце должно было учащенно забиться. Не думала, что вновь услышу его когда-то.

Но сердце оставалось тихим. Мне показалось, что оно вообще не билось.

– Голодная, – ответил я и взяла у него из рук позолоченное зеркало.

Он обеспокоенно поправил плед на моих ногах, но я даже не почувствовала. По правде говоря, я ничего не чувствовала – ни холода, ни тепла, ни пьянящего восторга от его прикосновения. Когда-то оно пробудило во мне огонь. Затащило в ад.

Я поглядела на свое отражение в зеркале. Провела по темным стежкам, посмотрела на бледную кожу, которая не была моей, – на чуть более светлый лоб и изумрудные глаза, – и улыбнулась.

Возможно, мы могли править вместе.

Благодарности