Алая вуаль

Я улыбнулась… В тот миг я поняла, что моя сила совсем не такая, как у других. Я не была хитра и бесстрашна, как Лу; не придерживалась тактики и дисциплины, как шассеры. Нет. Я Селия Трамбле, Невеста Смерти, и моя сила была и всегда будет в моих любимых. В моих друзьях.

Коготь метнулся вниз и посмотрел мне в глаза, затем снова взмыл вверх.

Я швырнула ведьмин огонек во Фредерика, когда он вскинул голову. Камень гулко ударился о стекло. Если Фредерик поймет, что Лу идет мне на помощь, то убьет меня еще быстрее. Нет уж. Я подняла ведьмин огонек и начала бить им по стеклу снова и снова. Наконец Фредерик медленно выдохнул и улыбнулся.

– Я оставил тебе этот ведьмин огонек по доброте душевной, – произнес он, с трудом пытаясь быть вежливым. – Не заставляй меня сожалеть об этом.

– Пиппа знала, что ты колдун? – спросила я, отчаянно пытаясь привлечь его внимание.

– Узнала со временем. Магия завораживала ее.

Пылко взглянув на нее, он взял миску и нож и обошел гроб. Время разговоров было окончено, но я не позволю нашей беседе оборваться, ибо моя жизнь оборвется вместе с ней. В руке у Фредерика зловеще поблескивал острый нож, отчего мне хотелось говорить и дальше. Я не умру тихо. И не позволю убить друзей.

– Ты попросил ее сбежать с тобой.

– Разумеется, – отозвался он, хотя мои слова и не были вопросом.

И он будет мне отвечать, поняла я, если мы будем говорить о Филиппе. В его глазах горел жуткий, алчный огонек, и Фредерик не мог противиться. Мне нужно было потянуть время, отвлечь его, пока не придет Лу.

– И она согласилась. Если бы не ты и твой папенька, сегодняшний день мог сложиться иначе. Кто знает как. Может быть, мы бы зажгли свечу и готовились к мессе ко Дню Всех Святых вместе с Филиппой и Ридом. – Он остановился между гробами. – Однако это уже неважно. Скоро все станет как прежде. – Он посмотрел на заштопанное лицо моей сестры и сказал: – Как видишь, я исправил все, что натворила Моргана, и через несколько мгновений Пиппа проснется. Она снова будет дышать и ходить, будет жить, и мы втроем снова будем вместе.

«Втроем?»

Невольно я посмотрела в другую сторону, ища глазами стеклянный гроб с младшей сестрой Бабетты. Но его не было. Лишь темное море. Может быть, гроб под чарами невидимости? Для того, чтобы заманить меня сюда, он мог и не показывать гроб с Сильвией, но он же собирался начать ритуал, а значит, и ее тело должен был подготовить, разве нет? Бабетта ведь рисковала всем, чтобы помочь ему.

– Ты хотел сказать вчетвером? – спросила я. – Где Сильвия?

Позади него чуть всколыхнулась вода.

– Мне плевать на Бабетту и ее сестру. Разумеется, встреча с ней пошла мне во благо, нас объединяла общая цель. Но как я уже сказал, в заклинании не сказано, сколько нужно твоей крови. И Филиппа получит ее до последней капли.

– Но Сильвия…

– …не моя жена и не моя дочь, а значит, и не моя ответственность.

Его слова, оброненные так легко, сковали мое тело сильнее всякого болиголова. Я поморгала, уверенная, что ослышалась, и перевела взгляд на Филиппу. Ее живот выглядел совершенно обычно, но ее руки так нежно лежали на нем, словно она баюкала…

– Господи.

Разум пытался отбросить эту мысль, но ужас уже когтями вцепился мне в живот, расцарапал грудь и шею. Их встреча, письмо, побег…

«И мы втроем будем вместе навсегда».

Втроем.

Фредерик, Филиппа и…

– Февралина, – с усилием проговорил колдун и чуть дотронулся до руки Пиппы. В ноже отразилось ее бледное лицо. – Ужасное имя для ребенка, но я никогда не мог отказать твоей сестре. Я предложил Белоснежку, но она уже выбрала Февраль.

«Сегодня как будто Февраль».

– Она… она бы сказала мне. Если бы Пиппа ждала малыша, я бы знала об этом.

– Если бы не ребенок, она бы тебя не оставила. – Фредерик сжал ее холодную и вялую руку и печально улыбнулся. – Февралина быстро стала для нас всем. Когда Пиппа узнала, что беременна, она милю шла по снегу, чтобы рассказать мне об этом. – Колдун так крепко сжал ей ладонь, что ее пальцы хрустнули и надломились. – Мы стали бы семьей.

Слово загремело у меня в голове, словно злобная гремучая змея. Семья, семья, семья!

Они стали бы семьей.

А моя сестра… стала бы мамой.

Боль и напряжение нарастали в глазах. В сердце. С берега доносились крики, карканье ворона. Они разносились гулким эхом, но я замечала лишь Филиппу и ее сложенные руки. Она не рассказала Фредерику о ледяном дворце. Возможно, пыталась забыть о сказке, когда менялся ее мир, и в ней росла горечь, однако она так и не смогла растоптать белые цветы. Слеза скатилась у меня по щеке. Она наконец-то нашла своего летнего принца, но не смогла танцевать в саду с подснежниками, ведь ее в этом саду похоронили. Еще одна слеза скатилась.

– Если это поможет… – Фредерик, завороженно глядя на мою слезу, каким-то образом продел руку сквозь стекло и вытер ее, – …я могу рассказать ей о твоей жертве. Возможно, она даже будет оплакивать тебя.

На берегу раздался яростный крик Лу, и это странное мгновение рассеялось.