Алая вуаль

Я бросилась к нему, но кто-то схватил меня за сорочку и потянул назад. Я стукнулась об кого-то. Замахав ножом, я попыталась развернуться, но Бабетта ударила мою руку об гроб, и мой серебряный клинок выпал. Он заскользил по земле и ударился о чей-то начищенный сапог.

– Я не хотел этого делать, – раздался до ужаса знакомый голос. – Надеялся, что ты придешь одна.

Выдернув балисарду из груди Михала и отерев ее о синие штаны, Фредерик вышел на свет ведьминого огонька, впервые улыбаясь мне настолько приветливо.

На запястье у него был начертан такой же глаз, что и на гробу…

«Не может быть!»

Я, наверное, сплю – или… произошло что-то поистине зловещее, – ведь Фредерик не мог быть колдуном крови. Не мог он оказаться здесь, на этом островке, с трупом моей сестры.

– Здравствуй, ma belle, – нежно произнес он. – Наверняка ты очень удивилась, но ты даже не представляешь, как сильно я хотел с тобой познакомиться. По-настоящему на этот раз… – Он вскинул балисарду и с сожалением покачал головой. – Без всяких уловок. Ты, наверное, не поверишь, но ты мне как сестра.

Он небрежно столкнул Михала в воду, и я, замерев, смотрела, как бессмертный, бесстрашный повелитель вампиров схватился за грудь иссыхающей рукой и пошатнулся.

Вероятно, Фредерик зацепил его сердце.

«Нет!»

Вся моя суть содрогнулась от этой мысли. Я не могла ни шевелиться, ни дышать. Не могла остановить этот мертвенно-серый цвет, расползавшийся по его руке. Мой разум просто отказывался это принять. Я кинулась к нему, но Бабетта крепко меня держала.

«Нет! Нет-нет-нет. НЕТ!»

Михал навзничь упал в воду.

И утонул.

Прижавшись к Бабетте, я уставилась на воду, где он только что был.

– По правде говоря, я словно уже знаю тебя. Пиппа не соврала. У вас одинаковые глаза.

Голос Фредерика, приветливый и теплый, доносился до меня словно из глубины. Волны, поглотившие Михала, успокоились. Вода лизнула берег и смыла его последние следы. Ничего не осталось. Даже меня самой.

– Как же больно было смотреть в эти глаза каждый день.

«Михала больше нет».

– Мне жаль, Селия, – прошептала Бабетта.

– Как и мне. – Вздохнув, Фредерик сочувственно прищелкнул языком и вынул из кармана шприц.

Смутно я вспомнила, что видела подобный в Башне. Целители экспериментировали с болиголовом, чтобы обездвиживать ведьм, но яд оказался опасен и для них, и для обычных людей. Именно шприц с болиголовом я вонзила в Моргану ле Блан.

– Не стоило тебе дружить с подобными ему, Селия. Филиппа бы такого не одобрила.

Я резко подняла на него глаза.

– Не смей даже упоминать мою сестру, – прорычала я.

– И такая же упрямая.

Он с тоской посмотрел на меня. Задержался взглядом на моей белой коже, изумрудных глазах и взял локон моих черных волос меж пальцев. Я схватила его за руку – не в силах оттолкнуть его, – и тоска в его глазах сменилась горем.

– Твои глаза идеально подойдут, когда я верну ее к жизни.

Острая боль пронзила мне плечо, и все потемнело.

Глава 51. Февралина и ее летний принц

Когда я очнулась, весь мир был окрашен в кроваво-алые тона. Стеклянный гроб, стены пещеры, ведьмин огонек, который я по-прежнему сжимала в руке. Пальцы отяжелели. Как и мои мысли. Лишь спустя несколько сумбурных секунд я вспомнила, что произошло.

«Филиппа».

«Фредерик».

«Михал, Бабетта и ее…»

Сердце болезненно сжалось.

«Ее шприц».

«Господи».

По моим венам тек болиголов – я чувствовала, как он стынет в жилах. С трудом, но я повернула голову, поморгала и сосредоточилась. От усилий руки свело судорогой. Вместо ночной сорочки на мне был роскошный алый кружевной наряд. Вуаль такого же оттенка закрывала глаза. С огромным трудом я стянула ее с головы и тут же уронила ослабшую руку. Обреченно я посмотрела на пустое лицо своей сестры. Филиппа лежала в стеклянном гробу. Позади, в лодке, на которой был размазан символ глаза, сидел Фредерик; лодка мягко покачивалась на волнах, пока он внимательно читал гримуар. Рядом лежали пустая миска и острый разделочный нож, у ног валялись позабытые мундир и балисарда. Сердце у меня бешено заколотилось от гнева. Все это время он лишь притворялся и обманывал.

«Тебе не кажется, что ты заигралась? Примерила чужой костюм?»

Ярость и стыд захлестнули меня жгучей волной.

Фредерик и был Некромантом.

Даже в самых смелых местах я не могла представить подобное, ведь он всегда талдычил о чести и долге, о возрождении доброго имени братства. Но, разумеется, – желудок у меня сжался от гнева – балисарда дала ему положение, которое ничто не смогло бы дать. Он мог не только жить в Башне шассеров, но и изучать любое сверхъестественное существо в королевстве. И ему нужно было оказаться среди охотников, чтобы начать свои… опыты. Ну, а если он всегда хотел воскресить Филиппу, самым лучшим было завоевать доверие своих врагов. Это ведь он нашел первого убитого. Как сказала тогда Бабетта: все складывалось весьма удачно. Очень удачно.

А я была так… слепа.