Алая вуаль

Сердце отбивало жестокий, предательский ритм, разгоняя по телу болиголов, но руки и ноги почему-то наливались силой. Кровь стучала в висках. Наверняка он намеревался «найти» и мой труп и отдать его Жан-Люку, а потом всплакнуть на похоронах. Гроб, разумеется, будет закрыт. Как и гроб Филиппы.

«Я ни за что не отдам тебя ведьмам. Никогда».

Я скользнула взглядом по его профилю и легонько толкнула крышку гроба. Та не поддалась. Я попробовала еще раз, на этот раз сильнее, но стекло не сдвинулось ни на дюйм.

«Магия», – с горечью поняла я.

Колдовством он заманил меня, наложил чары невидимости на себя и Бабетту. Я перевела взгляд на гримуар в его руках.

– Где Бабетта? – на удивление громким голосом спросила я.

Фредерик изумленно поднял голову.

– Так-так, – произнес он, пораженный, что мое тело победило яд болиголова. – Принцесса очнулась раньше, чем я ожидал. Это несколько усложняет задачу, но раз уж ты не хочешь спать…

Пожав плечами, он захлопнул гримуар и закатал рукав. На коже виднелся свежий порез. Пальцем он провел по ранке и нарисовал кровью на фолианте символ глаза. Когда Некромант перечертил его, гримуар исчез. Стал невидимым.

– Бабетта, – повторила я, до боли сжав ведьмин огонек. – Где она?

– Возможно, отвлекает твоих друзей. Только не тешь себя надеждой. Ты уже будешь мертва, когда они появятся здесь. – Фредерик взял миску и нож, мельком взглянув на меня. – Надеюсь, тебе удобно. Приходится работать с тем, что нашлось на острове, – чуть улыбнулся он. – Пиппа говорила, что тебе нужно четыре подушки, чтобы просто закрыть глаза. В гробу, конечно, не так удобно.

Услышав странную тоску в его голосе, я прищурилась.

– Раз уж ты сказал об этом, я бы и в самом деле предпочла стоять на ногах, желательно одетая в свою собственную одежду. Да вот только меня отравили.

У него даже хватило приличия изобразить печаль, но такое выражение лица у убийцы меня мало утешало, да и смысла в этом не было никакого. Глядя на разделочный нож в его руке, можно было с уверенностью утверждать, что он вряд ли изменил свое решение.

– Могу заверить тебя, что не я переодевал тебя, хотя наряд подобрал я.

Он сказал это так, словно преподнес мне подарок. Словно каждая девушка мечтала быть в таком роскошном платье на смертном одре. Он вынул из сумки точильный камень и окунул его в воду.

Я ошеломленно смотрела, как он затачивал лезвие ножа, пытаясь придумать, как его отговорить от этого безумия. Только вот этот Фредерик не был похож на того шассера, которого я знала. Он был ласков, словно и правда считал себя моим братом. Возможно, я смогу переубедить его.

– Бабетта сказала, что ты использовал каплю моей крови на Звездных Слезинках, – протараторила я. – Значит, тебе не нужно убивать меня.

– Ты всегда все тщательно изучаешь. Наш дорогой капитан никогда не осознавал, какая ты умная, – одобрительно усмехнулся он и вышел из лодки. – Ты была слишком хороша для него.

Я изумленно на него воззрилась. Если бы я могла выпрыгнуть из этого гроба и вонзить нож ему в грудь, я бы сделала это.

– Ты же сам напал на меня на тренировке.

– И я прошу прощения за это… Но правда, Селия, что ты забыла среди шассеров? Разве Пиппа не говорила тебе, насколько они мерзкие? – Он покачал головой, и все его добродушие исчезло. Он снова стал тем Фредериком, которого я знаю. Скривил губы. – Раз за разом я пытался донести до тебя, что тебе не место среди охотников, но ты все время сопротивлялась. Глядя на твоих друзей… – Он оглядел темную пещеру. – Я понимаю почему.

А я поняла, что не было смысла взывать к его разуму.

– Ты убил шестерых.

– И убил бы больше – сотню, тысячу, – чтобы воскресить твою сестру. И поэтому, – яростно сказал Фредерик, подойдя к гробу Филиппы, – она получит всю твою кровь до последней капли! Уверен, ты помнишь, что для чар подойдет лишь кровь Смерти. Деталей никаких нет, но, полагаю, рисковать мы не можем, правда?

Холодок пробежал у меня по спине, уже не от болиголова. То, как он говорил, как проводил рукой по стеклянному гробу Филиппы… Фредерик вовсе не был ласков. Он обезумел, и никакие доводы рассудка не заставят его передумать. Желчь подкатила к горлу. Господи, да он же пришил чью-то кожу к лицу Филиппы и собирался вырезать мне глаза. Сжав ведьмин огонек, с рычанием я ударила им по стеклянной крышке. Та не разбилась. Даже не треснула.

– Моя сестра не хотела бы этого! – воскликнула я гневно.

– Я всегда считал, что лучше просить прощения, чем просить разрешения.

Фредерик поднял крышку гроба и нежно провел пальцами по швам на ее щеке. Но когда он заговорил снова, в его голосе не было больше теплоты и ласки, только тягучий яд.

– Думаешь, она желала, чтобы в ту ночь ее похитила Моргана? Чтобы пытала и увечила ее? Думаешь, если бы она сейчас стояла здесь, она выбрала бы смерть, только бы ты осталась жить?