Алая Вуаль (ЛП)

— Мы, конечно, уже не в Цезарине, — говорит Коко, и ее улыбка угасает. — Хотя это место кажется таким же заковыристым, как и замок. На прошлой неделе Бо поклялся, что тени в нашей спальне шептались с нами, а позавчера вечером весь лабиринт южной живой изгороди просто… умер. Каждый листик засох до пепла прямо на глазах у его младшей сестры.

— Мелисандра тоже вела себя странно. — Лу испустил тоскливый вздох. — Она не ест и почти не спит.

— Кошки — хранители мертвых, — пробормотал я. — Их тянет к Реквиему с самого первого эксперимента Некроманта.

Мой взгляд падает на ленту, и чай на моей ночной рубашке резко становится холоднее, чем раньше. Я не видела Михаля с… с момента казни, и я не знаю, что скажу ему, когда увижу. Да и что я могу сказать? Насилие, свидетелем которого я стала сегодня ночью, — я уже знаю, что никогда не смогу забыть. Это будет жить в моей памяти до конца жизни. — Я тоже не думаю, что смогу здесь остаться.

Взгляд Лу остается уверенным и спокойным, когда она берет ленту, зачесывает мои волосы на одну сторону, а затем аккуратно завязывает ее вокруг тяжелых прядей.

— Почему?

— Потому что это место… как кто-то может жить рядом с такой жестокостью, не изменившись?

Лу и Коко обмениваются долгим, непостижимым взглядом. Это взгляд, которого я не могу понять, возможно, не могу понять, и, как ничто другое, он укрепляет мое решение. Потому что я никогда не захочу понять этот взгляд. Я никогда не захочу узнать, каково это — жить в мире, подобном этому, — в мире, где кровь — это валюта, и выживают только сильнейшие.

— Я не знаю, — наконец говорит Лу. — Думаю, только один человек может ответить на этот вопрос, и у меня сложилось впечатление, что ты не хочешь его спрашивать. Однако в Цезарине тебе рады в любое время. Мой дом всегда открыт.

— Как и замок, — говорит Коко. — Мы с Бо будем относиться к тебе как к королевской особе.

Не удержавшись, Лу озорно сверкнула глазами.

— Но Шато ле Блан в это время года прекраснее…

— А ты бывала в летнем дворце Бо в Амандине? Там все усыпано розами…

Я успеваю рассмеяться, прежде чем эти двое успевают схватить меня за руки и вступить в полномасштабный поединок по перетягиванию каната.

— Но у меня есть один вопрос. — Когда они обе повернулись ко мне в ожидании, я спросила: — Откуда ты знаешь, что солнечный свет вредит вампирам? И про внушение? Я не упоминала ни о том, ни о другом в своей записке.

— О. — Лу сияет, и по щелчку ее запястья ставни на окнах мезонина слегка вздрагивают, а затем распахиваются. Когда с карниза слетает трехглазая ворона и, постукивая, стук, стук, стучит по окну, Лу открывает его еще одним щелчком. Птица влетает в комнату и садится на ее протянутую руку. — Познакомьтесь с моим маленьким шпионом, Тэлоном. Как выяснилось, он последовал за мной в Бриндель Парк в ночь твоего похищения и за тобой на тот злосчастный корабль. Думаю, он хотел помочь. — Она поглаживает его клюв, и он закрывает глаза в ленивой благодарности. — Однако отвратительный человек по имени Гастон запер его в клетке, прежде чем он смог прилететь ко мне. Когда ты его освободила, он доставил нам не только твою записку. Ты не знала? — Она смотрит на меня с любопытством. — Трехглазый ворон — символ рода Ле Блан.

Отставив пустую чашку в сторону, я зеваю и присоединяюсь к Лу, поглаживая клюв птицы.

— Приятно познакомиться, Тэлон. И спасибо вам. — Подняв голову, я встречаюсь взглядом с глазами Лу и Коко. — Всем вам.

Птица клюет мои пальцы, а затем взлетает и садится на люстру.

— Тебе нужно отдохнуть. — Коко тоже поднимается, собирает наши чашки и ставит их на камин, подавляя зевок. — Если сегодня ночью Некромант покажет свое лицо, я лично разрежу его на ленточки.

Лу взмахивает рукой, и окно снова закрывается, а ставни задвигаются на место. Они закрываются с успокаивающим щелчком. Затем она вскакивает, достает из-под кресла ковровую сумку и извлекает из нее эластичный кусок кожи. Подмигнув, она протягивает его мне.

— На всякий случай.

— Что… это?

— Это ножны на бедро, Селия. Они должны быть у каждого.

Коко хихикает.

— Ну вот.

— Я отказываюсь извиняться. Покажите мне человека, который выглядит менее привлекательно в набедренной повязке, и мы поговорим. — Усевшись обратно в кресло, она махнула рукой в сторону кровати. — Вы двое идите. Мы с Тэлоном будем дежурить первыми.

Натянув одеяла на голову, Коко почти сразу же засыпает, но, несмотря на усталость, я еще долго лежу без сна. Достаточно долго, чтобы видеть, как в конце концов поникла голова Лу, как книга в ее руках соскользнула на ковер. Я долго смотрел, как огонь в очаге догорает до угольков. Однако глаза Тэлона остаются яркими и острыми в свете камина.

Они бы убили тебя, Селия.

Я переворачиваюсь на бок, беспокойный и дрожащий. Каждый раз, когда я закрываю глаза, в моем подсознании вспыхивает образ лица Присциллы и раздаются ее крики, когда вампиры отрывают от нее конечности.