Алая Вуаль (ЛП)

Медальон Филиппы давит мне на горло, когда я снова поворачиваюсь и зарываюсь поглубже под одеяла. Пытаюсь забыться. Часть меня задается вопросом, где сейчас Некромант, а другая боится покидать эту комнату.

Ужас.

Вот что это такое.

Повернувшись к камину, я на чистом инстинкте проскальзываю сквозь вуаль, и — как я и надеялась — Мила садится в кресло напротив Лу. Хотя я ничего не говорю, она, кажется, чувствует мое присутствие; глаза необычно напряженные, серьезные, она смотрит на меня и говорит:

— Твои друзья правы, ты знаешь. Вампиры не остановились бы, пока не убили бы тебя.

Не желая будить Лу и Коко, я киваю.

— Спи, Селия. — Мила со скорбной улыбкой переходит к Тэлону, сидящему у чайного сервиза. — Ты похожа на смерть.

Словно все это время ожидая разрешения, я погружаюсь в тяжелый сон.

Этой ночью мне снятся розы — десятки роз, покрытых инеем, каждый лепесток которых медленно синеет. Мое дыхание тоже сгущается в маленькие облачка снега, когда я, покачивая на локте корзинку для пикника, спускаюсь по каменным ступеням в спальню Михаля. Внутри чудесной плетеной корзины по стеклу двух бутылок ползет лед. Он окрашивает их лица в белый цвет и кристаллизует алую жидкость внутри. Вырвав розу из корзины, я заправляю увядший цветок в волосы.

Я должна выглядеть лучше всех для вечеринки в саду.

С островка в центре грота льется необычный белый свет, сверкающий на темной воде, на вкраплениях слюды в стенах пещеры. При виде его я чувствую легкое потягивание за пупок и не могу удержаться, чтобы не подойти поближе, с каждым шагом оставляя на земле осколки льда. Михаль никогда не упоминал в сказке о колдовском свете.

Возможно, он уже поджидает меня там.

Когда позади меня что-то сдвигается с места, я бросаю взгляд на кровать в центре комнаты. На ней ворочается бледная фигура, дыхание короткое и судорожное, изумрудное одеяло спутывается вокруг бедер. Я наклоняю голову, испытывая любопытство. Потому что я никогда раньше не видела Михаля спящим. Я никогда не думала, что вампиры могут спать, но, конечно, если они могут дышать, если они могут есть, то вполне логично, что они могут и видеть сны. Не обращая внимания на настойчивое тянущее чувство в животе, я прижимаю корзину к груди и подползаю ближе — но корзина исчезла, и розы, и кровь, оставив меня хвататься за воздух. Я в замешательстве смотрю на свои ладони. Странно.

Однако вскоре Михаль сжимает в кулаке простыню и катится ко мне с бормочущим

— Селия.

Я вздрагиваю от этого звука, отрывая взгляд от своих рук, и вижу, что он закрывает глаза, словно от боли. Хотя следы укусов на его горле уже зажили, превратившись в идеальный алебастр, его дыхание остается поверхностным. Его тело напряжено. Как и раньше, на нем нет рубашки, обнажая всю грудь, плечи, спину.

И он прекрасен.

Не знаю, сколько я простояла так, глядя на него, страстно желая его, но здесь, в этой странной стране грез, я могу наконец признать, что никогда не буду выглядеть достаточно. Я никогда не налюбуюсь этим человеком, и часть меня всегда будет удивляться. Часть меня всегда будет скорбеть.

Часть меня всегда будет скучать по нему.

Когда я убираю прядь волос с его лба, он вздрагивает, и в местах, где я касаюсь его кожи, появляются крошечные кристаллики льда. Отвернувшись, я вздыхаю, и в воздухе проносятся снежинки. Тяга в животе становится все более настойчивой, почти нетерпеливой, когда я снова приближаюсь к берегу. Свет на островке все еще невинно искрится, и чем дольше я смотрю на него, тем ярче и ярче он светится. И действительно, сквозь лед в гроте пробивается теплый луч, обхватывает мои запястья и манит меня все ближе и ближе, пока я не плыву по волнам.

Проходит несколько секунд, прежде чем я осознаю трепет в груди и слышу, как бешено колотится мое сердце.

Пахнет летним медом.

— Селия. — Мила в панике выныривает из воды и преграждает мне путь, ее глаза дикие, а руки подняты между нами. — Тебе нужно немедленно проснуться.

— Почему? — Вместо того чтобы скользить вокруг нее, я прохожу прямо сквозь нее, мои глаза жадно смотрят на яркий белый свет. Инстинктивно я понимаю, что это не колдовской свет. Нет, это что-то другое, что-то уютное и знакомое, как возвращение домой после долгого путешествия, и я не могу побороть это влечение в животе. Беспомощная перед ним, я говорю, задыхаясь: — Мила, я думаю, что это может быть…

— Нет, это не так. — Мила безуспешно пытается схватить меня за руку, чтобы не дать мне пройти дальше. — Как бы это ни выглядело, как бы это ни ощущалось, это не твоя сестра, Селия. Это не она.

Но мне нужно знать. Что бы ни освещало этот островок, мне нужно увидеть это так, как никогда в жизни. Не говоря больше ни слова, я мчусь мимо нее к скалистому берегу, и вскоре в ярком ореоле света материализуются два стеклянных гроба. У меня перехватывает дыхание, когда мы поравнялись с ними. Мой взгляд сужается.

Потому что Мила ошибается.

Один из гробов пуст, а в другом лежит полуистлевший труп Филиппы.

Глава 50

Некромант