Аламут

Сайида с трудом сглотнула. Ее губа была разбита, во рту чувствовался привкус крови.

— Нет, — ответила она. — Нет, он не стоит того, чтобы его убивали. — Она помедлила. — Ты ведь ничего не сделала Лейле?

Ифрита улыбнулась с ужасающим очарованием:

— Нет. Ничего. Кроме… — Голос ее утих.

— Что ты сделала?

Ее опасения заставили Марджану расхохотаться.

— Ничего преступного, поверь. Я просто наложила на нее заклятье. Своему мужу она должна будет рассказать правду, и только правду, все, что у нее в мыслях, без малейшей утайки. Это прольет свет на все, что случилось.

Сайида не могла смеяться. Она не думала, что когда-либо вообще сможет снова смеяться. Но она выдавила улыбку:

— Могу представить.

Глаза Марджаны сузились; она наклонилась к Сайиде. пальцы ее коснулись разбитой губы. Ифрита зашипела.

— Он ударил тебя.

Сайида хотела сказать, что это ничего. Не ради любви к Маймуну. Просто потому, что не хотела, чтобы любое человеческое существо умерло из-за нее.

Но он заговорил первым, разъяренный, слепой к любым доводом рассудка, понимающий только то, что он — мужчина, а она, даже она — женщина.

— Да, я ударил ее. Она моя жена. И она принадлежит мне, чтобы я делал с ней все, что захочу.

— Принадлежит? — Это было произнесено нежно. По-девичьи мягко, по-девичьи сладко. Смертельно опасно.

Он слышал только мягкость. Он выпятил грудь.

— Принадлежит. — Он протянул руки. — Отдай мне моего сына и убирайся.

Хасан уткнулся лицом в плечо Марджаны. Она переводила взгляд с него на его отца. Ноздри ее раздувались.

— А что ты сделаешь, если я откажусь? Побьешь меня?

— Хорошая трепка пошла бы тебе на пользу.

— Ты так думаешь? — Она вся была огромные глаза и девичье изумление. — Ты действительно так думаешь?

Даже он вряд ли был настолько глуп, чтобы принять это за чистую монету. Он помедлил, прищурив глаза. Марджана прижималась щекой к волосенкам Хасана. Одной рукой она держала ребенка. Другой обнимала за плечи Сайиду.

Маймун резко выбросил руки вперед. Одна, сжатая в кулак, должна была нанести удар одной из женщин. второй он пытался ухватить Хасана. Марджана отскочила. Сайида бросилась вперед. Она не знала, кого из них она пыталась защитить. Его кулак с размаху ударил ее по голове, отбросив ее на ифриту. Марджана закричала. Сайида тоже пыталась крикнуть:

— Нет! Не убивай! Не убивай…

Тишина.

Сайида с трудом села. Крестец протестовал: он помнил прикосновение камня. Голова кружилась, и не только от удара.

Комната вокруг была ей незнакома.

Она оперлась о пол руками. Да, камень. Поверх него — ковер, богатый и яркий, словно драгоценность. Лампы, собранные в гроздь; занавеси из шелка, огненно-красного, огненно-голубого, огненно-золотого.

Марджана — белое, алое и яростное кошачье-зеленое, и Хасан, глядящий на все с хмурым удивлением.

Сайида протянула руки. Марджана опустила Хасана ей на ладони, и Сайида прижала его к себе, пытаясь не дрожать. Скоро, очень скоро, она сорвется на истерический крик.

— Где… — попробовала спросить она. — Где мы?

— Далеко. — Марджана опустилась перед ней на колени. — Это мое место, моя тайна.

— Это сюда ты уходишь, когда исчезаешь?

— Иногда.

Сайида обняла Хасана и стала покачиваться. Ей было холодно; внутри нее все застыло. Сегодня ночью не выдержало и сломалось нечто большее, чем ее терпение.

— Ты ведь… ты ведь не убила его? Да?

— Ты сказала мне не делать этого. — Марджана колебалась. Она выглядела… выглядела неуверенной в правильности этого выбора. — Я оставила его таращить глаза и кричать, чтобы ты вернулась.

Сердце Сайиды сжалось.

— Я могу вернуть тебя, — предложила Марджана. — Если ты хочешь этого.

— Нет. — Сайида не предполагала сказать это. Но ее язык двигался по собственной воле. — Нет. Он назвал меня лгуньей. Он отказал мне в доверии и в чести. Он хотел посадить меня в клетку. Я не хочу возвращаться туда.

— Я не собираюсь тебя заставлять.

Сайида выталкивала сквозь застрявший в горле комок:

— Ты позволишь мне остаться здесь?

— Так долго, как тебе нужно.

Навсегда! — едва не закричала Сайида. Но она еще не зашла так далеко.

— На… на некоторое время, — произнесла она. — Пока я не буду знать, чего хочу. Если ты не…

— Как я могу даже подумать об этом? Я принесла тебя сюда.

Сайида засмеялась, потому что если бы она этого не сделала, то заплакала бы.

— Это словно в сказке. Принцесса в беде, и вот является волшебник и уносит ее в свой замок. Неужели все сказки сводятся к такой малости, как это?

Марджана коснулась отметины от кулака Маймуна.

— Не такая уж это малость, — возразила она.

Несмотря на все усилия Сайиды, слезы вырвались наружу. Марджана освободила хнычущего Хасана из ее объятий. Сайида легла ничком, чтобы выплакаться вволю.